- Нет, конечно. Это его дело - сообщить им радостную весть о внуке и о новой… жене.     

- Если они ничего не знали до этого, - мрачно комментирует подруга.    

Я застываю, так и не донеся стакан до столика. Об этом я, чёрт бы всё побрал, не подумала…     

- Если они знали и не говорили - я не переживу.    

Я и вправду это не перенесу. С Викторией Павловной у меня отношения, пожалуй, даже лучше, чем с моей матерью. Нет, она не могла знать. Сколько раз намекала, что ей хочется увидеть внуков… И если всё это время она не только знала о Марке, но ещё с ним и встречалась…             

Поставив стакан на столик, я кошусь на телефон. Дурман в голове затмевает всё, кроме одной мысли - позвонить свекрови и спросить у неё напрямую.    

- Тебе вообще во всей этой истории нужно разобраться. Для себя самой - в первую очередь. Всё понять.    

- А что тут понимать? - вскинув взгляд на Юльку, хмыкаю я. - Он переспал с первой встречной после ссоры. Уже этого я бы не простила. А если бы простила - сама бы себя и извела. Но он ещё и скрывал ребёнка. Ребёнка, понимаешь? Шесть лет он знал о нём, ездил к нему, звонил. Жил второй жизнью.    

Отмахиваюсь, не желая продолжать. Чувствую на кончике языка такую горечь, которую не перебить ничем.      

- Я понимаю. - Юлька опускает голову и вздыхает. - Насколько могу - понимаю. Правда.      

Беру телефон в руки и верчу его в пальцах. От бывшего - почему-то хочется сейчас думать о Верниковском именно так - никаких новостей. Но это и ожидаемо, наверное. Сейчас он с сыном. Пытается восполнить те пробелы, которые так или иначе появились в их общении с Марком.      

- Знаешь, наверное сейчас свекрови позвоню.     

Я едва успеваю произнести эти слова, как сотовый разрывается мелодией входящего звонка. И я с удивлением смотрю на Юльку.      

- Виктория Павловна, - растерянно объявляю подруге, после чего решительно отвечаю на звонок.      

12. 10

Свекровь приезжает на следующее утро. Эту ночь почти не сплю, благо Юлька рядом, иначе бы я просто свела с ума сама себя. Она тихо дремлет, я же просто сижу, уставившись в одну точку.        

Виктория Павловна сказала, что все знает, но это не телефонный разговор. Сил на то, чтобы спросить, как давно она в курсе, у меня не было. Наверное, зря. Впрочем, этот разговор так или иначе состоится, и он действительно не телефонный.     

- Ты не одна? - тихо говорит свекровь, когда встречаю её в прихожей.     

- Юля у меня. Спит. Заходите.     

Виктория Павловна поджимает губы, смотрит на меня так, что мгновенно читаю её мысли. В них - в основном тревога. Надеюсь, за меня, а не за то, приму ли я назад её сына или нет.       

- Ой, доченька. Что же это случилось-то? - шепчет свекровь дрожащим голосом.     

- Идёмте на кухню, там поговорим.      

Она устраивается за столом, терпеливо ждёт кофе, который я начинаю готовить. А мысли у меня в голове - такие полярные, что хоть стреляйся. От желания закрыться, не заводить разговора, чтобы не узнать тех подробностей, которые нанесут мне лишь новые раны, до потребности бросить кофе к чертям и потребовать у свекрови ответов на все мучившие меня вопросы.          

- Вы знали о ребёнке? - спрашиваю, садясь напротив Виктории Павловны и поставив перед ней чашку с ароматным напитком.      

- Нет! Нет, ты что… Даня вчера позвонил… и всё рассказал.     

Облегчение накатывает волной. Верю свекрови безоговорочно. Хотя бы с этой стороны - никакого предательства.      

- А Алексей Дмитриевич?       

Виктория Павловна потупляет взгляд. У меня всё внутри холодеет. Свекор знал! Знал и всё это время смотрел мне в глаза, поддерживал разговоры о внуках… будучи осведомлённым, что этот самый внук уже есть? Они встречались по выходным? Даня обещал когда-нибудь рассказать и матери эту сакральную тайну? Просил молчать отца?