– Ты хотела приехать… сюда?

– Да. У воды мне легче, – ответила я и выскочила на морозную улицу.

Подошла почти к самому краю и глянула вниз на мутную и тёмную воду. Мужская рука обхватила мою талию и заставила отойти дальше на несколько шагов.

– Отойди от края, Ева.

Оттащил меня и убрал руку, а я повернулась к нему:

– Боишься, прыгну? Нет, – с губ сорвалась горькая усмешка.

Отвернулась от него и снова стала смотреть на тёмную толщу воды под обрывом. Ян встал рядом вполоборота и внимательно наблюдал за мной.

– Не прыгну. В этом нет никакого смысла. Это не решит моих проблем. Даже смерть не спасёт меня. Если бы моя воля, я бы уже давно пошла к ней. К воде. Чтобы она обняла меня своей бездной, приняла и утянула моё тело на самое дно. Я бы легла на мокрый песок и успокоилась. Возможно, стала бы русалкой, которая поёт ночами минорные ноты. Вышла бы замуж за Тритона. Лучше быть почти рыбой и выйти за Тритона, чем за Измайлова.

– Зачем тогда живёшь с ним? – Ян в первый раз задал мне личный вопрос.

Но как признаться в этом всём? Сказать, что я личная проститутка Измайлова Родиона в плену? Как? Вот так взять и сказать, что я тряпка, которая ничего не может против мужа-дьявола и платит своим телом, пусть и за жизнь и свободу дорогого человека? Я не знаю.

– Неважно. Ты всё равно не поймёшь. Ты по другую сторону баррикад, Ян. Ты свободен и не представляешь до конца, какому чудовищу служишь.

– Я знаю, кому служу. А ты? Разве ты несвободна?

– Нет.

– Но ведь не средние века. Почему не разведёшься?

– Для меня крепостное право не отменили. Нет сигарет, случайно?

– Не курю. Ты ведь знаешь.

– Ян, – повернулась к нему. – Не куришь, не пьёшь, не поддаешься на провокации, не орёшь на меня, как Родион, любишь котов. Ты – идеальный мужчина. Ты знал?

Он смущённо почесал нос и ничего не ответил.

– Жаль. Сейчас бы сигарета мне не помешала, хотя я, вообще-то, тоже не курю. Просто так… невыносимо…

Снова набежали слёзы на глаза. Я тихо плакала себе в ладони, а Ян молча стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на меня.

– Прости, – тихо сказала я, когда слёзы перестали душить слишком сильно. – Ты не должен был это видеть… Мне не стоило это выливать на тебя.

Он вдруг схватил меня за плечи и развернул к себе:

– Не извиняйся. Всем бывает плохо. Ты не хочешь рассказывать, а я, скажу честно, не хочу вникать. Мне совершенно не нужно влезать в твои отношения с мужем. Тебе постоянно плохо, но ты ничего не делаешь. И я чувствую твою боль. Я не могу быть как бетон в эти моменты. Но никому не решить проблему за тебя. Делай что-нибудь с этим, а не рыдай.

Он прав, конечно. Зачем ему эта головная боль с моим мужем? Вот он, этот момент, когда Ян мне сочувствует, и можно попросить о помощи. Но я стояла и не могла сказать ни слова, ком в горле просто не давал. Не могла, и всё…

– Не всё зависит от меня одной.

– Хватит плакать. Слезами горю тем более не помочь.

Я хлюпнула носом в ответ, а мужчина вдруг протянул руки и стал пальцами стирать мои слёзы. Мне были приятны его касания, я замерла и просто чувствовала. Даже если это просто жалость, которую я вызвала в нём своим плачем, всё равно приятно, что хотя бы мне посочувствовал.

Очередная слеза скатилась по щеке и растеклась по губе, пропитывая и разъедая нежную кожу солью. Невольно слизала её, потому что от соли щипало уже, и подняла глаза на Яна. Мужчина смотрел на мои губы, он наблюдал за их движениями, и мне вдруг стало неловко. Ещё секунда, и я почувствовала мягкий поцелуй. Мужские губы осторожно ласкали меня, как будто желая успокоить, щетина кололась, как в прошлый раз, но снова, скорее, приятно, а в животе опять стали распускаться цветы, которые, как я думала, уже давно завяли от его равнодушия…