– А у меня и работы то больше нет! Давай выпьем за нас! – поднимаю бокал.

Катька поднимает свой в ответ, и мы чокаемся.

– Что значит больше нет работы?

Ввожу её в курс дела про ещё одну выходу матери Мосина и про мою змею–начальницу Баранову, которая на моё место решила устроить свою подружку.

– Алёнка, а это же полный беспредел! У меня есть люди в трудовой инспекции! Нужно написать жалобу и тебя восстановят в должности.

Она явно настроена воинственно. И даже уже начинает что–то писать в своём телефоне.

– Не хочу я туда возвращаться. Как отрезало. После вчерашнего стресса я будто глаза открыла. Новую жизнь начать хочу.

– А я и не думала, что ты такой кремень. Ты хоть плакала из–за ухода Игоря? – неожиданно спрашивает Катя.

Отрицательно качаю головой. Мне кажется, что я всё выплакала тогда в парке, когда думала, что у меня онкология.

– Ну и правильно. Я сама уже, если честно, даже не помню, когда в последний раз плакала. Наверное, когда мне было пятнадцать и я хотела после девятого класса продолжить учиться в школе, но мать сбагрила меня к тётке в Бердск в училище. Знаешь по какой причине?

– Нет. – мне очень интересно послушать про прошлую жизнь Долговой. Ведь я мало, что знаю о ней.

– Потому что мой отчим стал на меня заглядываться. Мать так и сказала: «А не хрен было такие сиськи отращивать»! – Катя грустно улыбается и крутит в руках полупустой бокал с вином.

– Ты ей этого не простила.

– И не прощу, Алён. Мне пятнадцать, а моя мать выгоняет меня из дома из–за мужика. И даже не скрывает этого. В поезде я поплакала, а потом, как отрезало. В двадцать пять лет я сама купила квартиру и даже без ипотеки. Вот за это я ей благодарна. За то, что сразу вот в эту взрослую жизнь меня макнула и я сама всего добилась. Но предательства ей не прощу.

– Ты больше её не видела?

– Нет. Ни разу больше в нашу деревню не вернулась. Да я её номер телефона даже не знаю, как и она мой. Да ладно, Алён, что уж теперь об этом говорить. Давай уже допьем вина и подумаем о твоей новой жизни.

Катя быстро переключается с грустного режима, и мы снова хохочем.

– Пойду подъезды мыть в нашем доме. – выдаю я.

Мы обе уже довольно пьяненькие. Даже половину роллов ещё не съели, зато бутылка уже пуста.

– Тётя Полина из третьего подъезда тебе свое место не отдаст. Ей внука учить.

– Так ему же семь лет.

– Чужие дети растут быстро. Университет не за горами. Блин, вот я тупая! Слушай, нужен же… в этот… Блин! Что за память? Сейчас.

Катя снова утыкается в свой Айфон, а через секунд десять поворачивает его экраном ко мне.

– Рекламное агентство «Прожектор». Красный проспект, д. 17, офисный центр «Лидер». – читаю я вслух.

– Вот в этот «Прожектор» генеральному требуется помощник.

– Ну я же не рекламщик, Кать!

– А тут и не нужен рекламщик! Нужен помощник руководителя. Так, не теряем время. Сейчас все устрою.

– Неугомонная. – бубню я и поднимаюсь из–за стола, чтобы достать из холодильника ещё одну бутылку вина.

– Лилия Сергеевна, добрый вечер? Это Долгова. Ага, да я. Лилечка Сергеевна, помощь ваша нужна. – Катька договаривается о собеседовании для меня, а я так и сижу с открытым ртом.

Долгова будто знает все входы и выходы на нужных людей в этом городе.

– Ты нормальная, Кать? Да не подойду я им! – отпираюсь я, когда она заканчивает разговор.

– Подойдёшь! Завтра в одиннадцать тебя ждут. Десятый этаж, офис номер тысяча девять. Давай уже есть. А то я слишком пьяная.

Утром, на удивление, я чувствую себя хорошо. Даже голова не болит после нашей вчерашней попойки с Долговой.

Кстати, она меня и разбудила. Забежала напомнить о собеседовании. И откуда у неё столько энергии?