Улыбаюсь своему отражению и покидаю туалет. Ещё три дня отпуска. Эти мысли так греют душу и поднимают настроение.

– Доброе утро, Инна Михайловна! – после стука захожу в кабинет начальницы.

Я занимаю должность её помощницы, а ещё на мне подбор персонала и другие вопросы кадров. Около года назад наша кадровичка уволилась и некоторое время её дела вела я. В итоге, я сама попросила Инну Михайловну отдать мне и эту ставку. С ней я довольно легко справляюсь.

– Доброе, Купина. А ты отлично выглядишь. – тон Инны мне совсем не нравится.

– Отпуск творит чудеса. – занимаю стул напротив Инны.

– Даже для того, кто смертельно болен?

Инна поднимается со своего кресла, а я недоуменно смотрю на начальницу.

– С чего ты решила, что я смертельно больна?

– Да есть добрые, люди, которые ввели в курс дела. А ты хотела это утаить, ведь так? Сидеть на постоянных больничных, а твои коллеги должны заниматься твоей работой?

Меня даже удивляет, почему Инна так агрессивно настроена? У нас никогда не было никаких разногласий. И за пять лет моей работы в этой компании я никогда не ходила на больничный.

– Инн, да ты чего? Я ничем не больна! Это просто ошибка. – тоже встаю со стола и приближаюсь к женщине.

Она окидывает меня холодным взглядом.

– Ошибка? Не надо мне врать, Купина! В общем так, ты пишешь по собственному желанию и расходимся полюбовно. Я, Алён, конечно, всё понимаю, все под Богом ходим, но я не могу позволить, чтобы наш филиал опять упал на дно. Сама знаешь, я с таким трудом его реанимировала. Поэтому ничего личного, Алён. Оформи все сама сегодня. У тебя же там, наверняка, есть неотгуленные дни отпуска. Можешь их взять с последующим увольнением. Человека на твоё место я уже нашла.

Инна обходит меня и снова занимает своё кресло, а я так и остаюсь стоять, пялясь в одну точку. Вот значит как? Я не нужна стала всего лишь за один день. Она подняла этот филиал, а остальные не в счёт?

Так сильно прикусываю внутреннюю строну правой щеки, чтобы не расплакаться перед этой черствой сукой, и даже чувствую металлический привкус крови во рту. Делаю пару глубоких вдохов и молча покидаю кабинет Барановой. А ведь месяц назад на корпоративе она всем говорила, что я просто незаменимый сотрудник.

***

Чтобы немного перевести дух, направляюсь в кафетерий на первом этаже офисного здания. Совершено на автомате заказываю кофе и какую–то выпечку. В голове все ещё звучат слова Барановой. Но как она вообще узнала про мою болезнь?

– Ты как, Алён? Нормально? – позади меня раздаётся голос Таньки.

Она разворачивается меня к себе и обнимает.

– Что она тебе там наговорила? Я просто в шоке, если честно! А ты уже начала лечение? Я до сих пор не верю! Тебе всего лишь тридцать и такой диагноз! – тараторит Павлюк.

– Да что вы придумали с моим диагнозом? – отстраняюсь от подруги и, забрав свой заказ, шагаю к свободному столику.

С утра здесь всегда очень мало посетителей.

– Алён, ну ты чего? Ну извини, что я, как пиявка, вопросами тебя засыпала. – Таня догоняет меня.

Её сожалеющий взгляд может растопить любое сердце.

– Откуда вообще пошли эти слухи про мою смертельную болезнь, Танюх?

– А ты не знаешь? Баранова тебе не сказала? – подруга хмыкает и продолжает. – Вчера в конце рабочего дня здесь было такое шоу! Припёрлась мамаша твоего Игорька и такой спектакль устроила! Я не стала тебе вчера звонить. Подумала, что тебе на ночь такие новости противопоказаны с твоим – то диагнозом.

Подруга кладёт свою руку на мою ладонь.

– Да не больна я, Тань! Ты то хоть мне веришь?

Ввожу её в курс дела о подмене результата, о том, как мать Игоря и у меня в квартире устроила свой бенефис. С каждой минутой моего рассказа огромные глаза Павлюк становятся ещё больше.