Надо крепко охранять новую Границу[239]. Много нарушений и больше серьезные. Не контрабанда и не в гости, а разведка. Как всегда много возни с ОУН. Работают и сами, и на немцев. Тяжело, местную обстановку они знают не хуже нас и даже лучше.

14/IX-40

Коба поручил непростое дело. Надо крепко подумать. Знаем только Вячеслав и Андрей. Я считаю, что это сделать надо. Андрей тоже. Коба колеблется, Вячеслав его отговаривает[240].

Комментарий Сергея Кремлёва

Смысл этой записи достоверно расшифровать не удалось. Однако ниже я привожу некоторые точные исторические сведения, анализ которых позволяет высказать обоснованные предположения относительно того, что имелось в виду в записи в дневнике Л.П. Берии от 14 сентября 1940 года.

10 сентября 1940 года Сталин не принимал никого, но в самом начале суток – в десять минут первого ночи он вызвал к себе трёх: в 0.10 появился Жданов, в 0.15 – Берия и в 0.20 – Молотов. Они были у Сталина до часу ночи, и затем весь день 11 сентября приёма у Сталина не было.

Лишь вечером 11 сентября 1940 года Сталин провёл ряд совещаний, в которых принимали участие также Молотов, Жданов и Берия. Но это были обычные текущие дела: строительство гидросооружений, металлургия, проблемы Закавказья и т. п.

12 сентября 1940 года Сталин вновь не принимал никого, и лишь в самом конце суток – в 23.35 – вызвал к себе вновь Жданова, Молотова и Берию, которые пробыли в кабинете всего 25 минут, после чего все трое ушли от Сталина ровно в 24.00.

13 сентября 1940 года Сталин не принимал никого. А 14 сентября (день, в который Берия сделал запись в дневнике) Сталин вначале пригласил к себе Жданова (пришёл в 19.50) и Молотова (пришёл в 20.00). С 20.30 до 21.40 в кабинете был Большаков, председатель Комитета по кинематографии при СНК СССР, а в 22.10 к Сталину, Молотову и Жданову присоединился Берия. Через 50 минут, в 23.00, Молотов, Жданов и Берия все вместе ушли.

15 сентября 1940 года Сталин в своём кабинете не принимал никого. Возможно, он в этот день (а также 13 сентября) вообще отсутствовал в Кремле. Но уже 16 сентября 1940 года Сталин вновь провёл ряд текущих совещаний, в том числе по работе Наркомата авиапромышленности, и жизнь потекла вроде бы как обычно.

Однако 21 сентября 1940 года Сталин провёл лишь одно совещание – с 18.55 до 20.00 у него были Молотов, Берия и два заместителя Молотова по НКИД – Вышинский и Деканозов (будущий посол СССР в Германии до 22 июня 1941 года).

Так вот, анализ всей этой хронологии позволяет предположить, что Сталин тогда очень серьёзно обдумывал все плюсы и минусы его возможной встречи с германским рейхсканцлером Гитлером и обсуждал этот вопрос в предельно узком кругу: его ближайший соратник Молотов, широко мыслящий идеолог Жданов и шеф НКВД Берия как неизбежный член компании.

Возможно, что в те дни, когда Сталин не вёл приёма в Кремле, он размышлял над проблемой в Кунцево. Возможно – вместе с Ждановым и Молотовым. Берию Сталин в этот узкий внешнеполитический «мозговой центр», конечно, не включал, считая его мощным управленцем, но не дипломатом и идеологом.

Достоверно известно, что Гитлер добивался встречи со Сталиным. Так, 28 марта 1940 года, то есть ещё до майского наступления вермахта на Западе, министр иностранных дел рейха фон Риббентроп подписал шифротелеграмму № 543 германскому послу в Москве фон Шуленбургу, где, кроме прочего, говорилось:

«…я не расстался с мыслью о визите господина Молотова. Наоборот, мне хотелось бы сделать это уже в ближайшее время… Понятно без слов, что приглашение не ограничивается одним Молотовым. Если в Берлин приедет сам Сталин, это еще лучше послужит нашим собственным целям, а также нашим действительно близким отношениям с Россией. Фюрер, в частности, не только будет рад приветствовать Сталина в Берлине, но и проследит, чтобы он был принят в соответствии с его положением и значением, и фюрер окажет ему все почести, соответствующие данному случаю».