Искоса взглянув на Дмитрия с Розалиндой, Красавица отметила, что оба они изукрашены яркими рубинами. Их иссиня-черные волосы волшебно контрастировали с натертыми блестящими телами. Огромные глаза Розалинды казались сонными под густой опушкой накрашенных золотом ресниц. Широкий торс Дмитрия застыл в стесненной неподвижности, напоминая статую, хотя бедра его все же непроизвольно подрагивали.

Неожиданно юноша-служитель добавил Красавице чуть больше золотой краски на соски, и девушка невольно дернулась. Она не могла оторвать глаз от маленьких коричневатых пальцев, работавших с завораживающей сноровкой и такой ласковостью, от которой соски немилосердно затвердевали. Кроме того, девушка чувствовала каждую жемчужину, прицепленную к ее коже. Казалось, все часы, проведенные на море в одиночестве и неудовлетворенной страсти, теперь обостряли ее молчаливое томление плоти.

Однако для пленников было приготовлено совсем иное «развлечение». Не поднимая головы, Красавица украдкой проследила, как юноши извлекли из своих бездонных потайных карманов новые блестящие, пугающего вида штуковины – пары соединенных золотых зажимов, к которым крепились цепочки с тонкими, но явно прочными звеньями. Такие зажимы уже были, разумеется, неприятно знакомы Красавице. Но вот приделанные к ним цепочки… Они изрядно встревожили принцессу. Очень уж походили на поводки и к тому же были снабжены маленькими кожаными ручками.

Грум тронул девушке губы, требуя не издавать ни звука, затем быстро погладил ее правый сосок, зацепил кончик напрягшейся груди небольшим, похожим на плоскую ракушку золотым зажимом и с щелчком закрыл. И хотя окантована была эта прищепка белым мехом, держалась она крайне цепко и надежно. От болезненного ощущения в месте зажима у Красавицы тут же заныла вся кожа. Когда другая прищепка тоже была крепко посажена на место, туземец ухватил ладонью поводки за обе ручки и решительно потянул. Этого-то Красавица больше всего и боялась! Нечаянно вскрикнув, она резко дернулась вперед вслед за цепями.

Недовольный произведенным ею шумом, надзиратель сердито нахмурился и шлепнул пленницу по губам. Красавица склонила голову еще ниже, дивясь на две жалкие тонюсенькие цепочки, которые крепко захватили эти невероятно нежные и чувствительные части ее тела, тем самым получив над девушкой полнейшую власть.

Со сжавшимся от страха сердцем принцесса увидела, как приставленный к ней туземец вновь стиснул ладонь – поводья дернулись, и девушку за соски потянуло вперед. Она приглушенно застонала, на сей раз не осмелившись разомкнуть губы, за что снискала от юноши похвальный поцелуй. Внутри ее уже вновь поднималась мучительная волна желания.

«Нет, нас не могут вывести таким образом на берег!» – мысленно возмутилась она. Однако напротив себя она увидела Лорана, точно так же зацепленного, как и она. Принц покраснел от негодования, когда грум, потягивая за ненавистные цепочки, силой повлек его вперед. В этот момент Лоран имел куда более беспомощный вид, нежели в городке, привязанный к позорному кресту.

На мгновение Красавице припомнилось, как грубо и безжалостно ее наказывали в городке, и она еще болезненнее ощутила эти тонкие изящные узы, словно означавшие новую глубину ее рабского существования.

Она заметила, как миниатюрный грум Лорана одобрительно чмокнул того в щеку. Принц не вскрикивал, не стонал, однако член его непроизвольно подскакивал от напряжения. Тристан имел такой же откровенно жалкий вид, хотя и оставался, как всегда, чарующе прекрасным.