Он сплюнул себе под ноги с досады.

– Отшили? – сочувственно спросил Эро.

– Ага… Кажется, отшили, хотя не уверен. А мне очень нужно одного найти…

– Враг или друг? – сразу понял Эро.

– Враг, – ответил Тин. – Без всяких вариантов. Смертельный. Меня трясёт всего, когда о нём думаю.

Эро вдруг улыбнулся:

– Сама судьба нас сегодня здесь столкнула. Без вариантов, говоришь? Есть у меня вариант…

И, правда, с чего бы у Эро не имелось варианта? Разве грум мог называться грумом, если, проведя несколько месяцев в даже самом гнилом месте, не завёл бы в нём полезные знакомства?

Это самое полезное знакомство стояло сейчас перед Тинаром в виде совсем юного вайнира со смазанным, словно недоделанным лицом, на котором не наблюдалось ничего выдающегося. Вместо носа зияли две рваные дыры, а на абсолютно гладкой голове не осталось никакого намёка на уши.

Грум уже битый час увещевал юное вайнировское дарование, ради чего вкладывал в голос всё отчаяние, на которое был способен.

– Ты должен мне помочь, потому что никто в Таифе, и, наверное, даже во всей Ойкумене не сможет помочь мне.

Лицо юного вайнира, хоть и обезображенное двумя кривыми дырами посередине, пока не знало шаманских татуировок. В глазах не застыл обречённый взгляд существа, нависшего над бездной за миг до падения, а бритая под корень голова ещё не завесилась ритуальными лентами, которыми пестрят космы взрослых вайниров. Он мог бы считаться даже симпатичным (с некоторой поправкой).

– И как ты себе это представляешь?

Тинар ожидал, что безухий и безносый разозлится, но тронутый инотенью вайнир казался заинтересованным, хотя и пытался скрыть это. Он отложил в сторону какую-то толстую палку, которую только что увлечённо строгал коротким ножом.

– Тень, – просто ответил ему грум. – Я смутно, но помню его тень, которая накрыла меня перед ударом. Что если вытащить из меня образ по этому отблеску?

Он старался говорить как можно увереннее. Если вайнир поймёт сомнения Тинара, то тут же пошлёт его в самый зад зверя Ниберу. Но тот только хмыкнул недоверчиво.

– Кан, – сказал ему Эро, хлопнув по плечу. Вайнир поморщился, но стерпел. – Соляной правильно говорит. Вот прямо вижу, как это дело проворачиваешь. Помнишь, ты поймал за тень суслика, который кусок хлеба стащил?

Безносый вайнир отвернулся и пробурчал:

– Если ещё хоть раз вспомнишь, лихорадку нашлю…

– Ну так было же, – не унимался Эро.

– Было-не было, не в этом дело, – внезапно признался Кан. – Суслика я просто поймал, он с таким ломтём далеко не ушёл. А здесь… Воссоздать образ из памяти о тени…Это мог сделать только великий Шон, но он умер ещё до того, как я родился. Очень давно…

Судя по юному вайниру, это «очень давно» произошло максимум лет пятнадцать назад. «До того, как я родился…».

Моу поёжился, вспомнив страшилки о том, что сосуды «Того, Кто» тенью входят в ночные видения зазевавшихся сельжиток, отчего те тяжелеют. Когда приходит время ребёнку родиться, вайниры просто забирают его от матери, которая потом не помнит ни беременности, ни родов. Плоды страсти плоти и тени. Пустые материальные вместилища для того, кто горит ярче пламени, летит быстрее ветра и стоит прочнее земли.

– Вот ты будешь первым, кто прославится больше, чем этот легендарный Шон, – с воодушевлением подхватил Эро. Серный точно знал самые чувствительные точки вайнира и теперь старательно продавливал его скрытое тщеславие.

– Сначала меня в Капь закатают, – уверенно предсказал юный вайнир. – Что получится – не факт, а что закатают – без всякого сомнения.

– Это если раньше времени узнают, – поддержал пафос серного Тинар. – А как они узнают раньше времени?