Смерть спартанцев не страшила. Они всегда готовы были умереть за родину. Но начать войну со своими соплеменниками для того, чтобы потрясти Спарту, а затем и весь греческий мир отменой заветов Ликурга, – на это были способны не многие из храбрецов. А лишь те, что отважились заглянуть в будущее. И еще те, кто просто любил своего царя и верил ему во всем.

Во главе возникшей буквально за последний год, не без участия Гисандра, тайной силы, стремившейся захватить власть в Спарте, находились только трое – сам царь Леонид, полководец Эвривиад и наварх Гисандр. Точнее, здесь, в Афинах, заметны были только трое, а сколько еще тайных советников, не считая пифия Клеандра, и доброжелателей находилось вокруг царя в войске и в самой Спарте, не знал даже сам Гисандр. Впрочем, как и количество его недоброжелателей, а также противников отмены древних традиций. Одно было ясно, их будет едва ли меньше, чем половина Спарты. Ни Леотихид, ни тем более эфоры, просто так власть не отдадут. А значит, все придется решать силой оружия. Но это не пугало мятежного царя. Ведь Леонид уже давно втайне создавал с помощью Гисандра то самое новое оружие, которое и решил теперь направить против тех, кто был так слеп и не хотел верить в его силу.

Однако недовольство эфорами и двоевластием, несмотря на видимость порядка, росло уже очень давно, и дело было не только в личности самого царя. За Леонидом и его помощниками, готовившими заговор, пошла почти половина армии Лакедемона, бившаяся с ним у Фермопил, при Дельфах и захватившая в итоге Афины. Стоило лишь ему озвучить свою цель. Для многих приверженцев рода Агиадов отдать жизнь за царя было равносильно смерти за Спарту, пусть даже и в борьбе с ее же сыновьями. Эти воины шли за своим царем туда, куда он скажет, и готовы были повернуть свое оружие против его врагов. Или тех, кого он назовет своими врагами. И хотя дом Евприпонтидов был менее популярен в народе, на первом этапе Леонид открыл свои планы лишь части полемархов, в которых был уверен, обозначив дату нападения. Остальные же пока оставались в неведении относительно планов царя.

Часть этой армии, шесть мор под предводительством верных царю полемархов[12], еще два дня назад также тайно вышла посуху из захваченных Афин в направлении Спарты через узкий перешеек под названием Истм. Сейчас она должна была достичь границ нейтральной Аркадии и вступить в нее, с тем чтобы еще через несколько дней быть на северной границе Спарты одновременно с тайным флотом царя, который подойдет к ее берегам с моря. Войско из трех тысяч спартанцев, по замыслу Леонида, было резервом и отвлекающим маневром одновременно. Основной удар по эфорам и стоявшему за них царю Леотихиду[13] из дома Еврипонтидов Леонид задумал, впервые в истории Лакедемона, нанести именно с моря и взял его подготовку на себя.

– Времени у нас мало, – сообщил Гисандру на том же совете Леонид, где кроме них присутствовал только Эвривиад, некогда командовавший объединенным флотом союзников в битве против персов, а теперь вновь вернувшийся по решению царя к командованию наземными силами, – персы под командой Мардония удалились от Афин и зализывают раны, но не ушли из Греции. Они ослаблены, однако еще не оставили попыток пробиться сквозь дельфийские проходы. Через Геллеспонт к ним постоянно подходят подкрепления. И война вскоре продолжится с новой силой. А потому наш удар в сердце Спарты должен быть неожиданным, очень быстрым и смертельным для наших врагов. Второго шанса у нас не будет.