– Простите, – обратилась я к ней, – кто занимается подбором актеров?

Не отрывая глаз от компьютера, где мелькали какие-то фигурки, секретарша процедила:

– Фамилия?

– Чья?

– Ваша, разумеется.

– Романова.

Дама ткнула пальцем в кнопку «интеркома». Я обратила внимание, что у нее невероятно длинные ногти, покрытые лаком отвратительного темно-синего цвета.

– Да, – прохрюкал динамик.

– Еще Романова, – бросила секретарша и спросила меня: – Из какого театра?

– Я не из театра, я…

– Вольная птичка, – сообщила дама.

– Пусть ждет! – каркнул голос.

– Садитесь, – велела секретарша.

– Но…

– Садитесь и ждите! – рявкнула она и перевела на меня глаза.

Выражение их было таким, что я машинально повиновалась и шлепнулась на диван возле одной из девиц, о чем моментально пожалела. От милой девушки одуряюще несло французским парфюмом. Несмотря на жару, она опрокинула на себя, наверное, целый флакон.

Внезапно дверь одного из кабинетов распахнулась, и вылетела девочка в таком же крохотном сарафанчике. Судорожно комкая носовой платок, она побежала по коридору и исчезла за дверью с табличкой «WC».

Девицы в креслах задвигались и выжидательно уставились на секретаря. Та опять ткнула синим когтем в кнопку.

– Вениамин Михайлович, запускать?

– Давай Романову! – гаркнул динамик.

– Заходи, – кивнула мне дама.

– Но она только что пришла, – пискнула одна из девочек, – а я с утра сижу!

– И на ночь останешься, – отрезала секретарша. – Господин Селезнев сам решает, с кем ему говорить!

Я вошла в просторный кабинет, стены которого были сплошь увешаны фотографиями и афишами.

– Вы тоже на роль шлюхи? – осведомился мужик лет тридцати пяти в очень мятой светлой рубашке.

– Я…

– Ну наконец-то, – вздохнул парень и вышел из-за стола. Он подошел ко мне и удовлетворенно заявил: – Хоть одна нормальная появилась. Девки прямо с ума сошли, натянут майки, сиськи вперед, трусов нет… Обалдеть! Имя!

– Чье?

– Ваше.

– Евлампия.

– Класс! – взвизгнул администратор. – Прикол! Врешь!

– Ей-богу, Евлампия, сокращенно Лампа.

– Офигеть, – продолжал восхищаться Вениамин Михайлович, – ну-ка, пройдись!

– Зачем?

– Давай, давай, от окошка к двери.

Я удивилась, но послушно выполнила приказ.

– Так, – потер руки Вениамин, – самое то! Где играешь?

– Нигде.

– Ага. Что закончила?

– Московскую консерваторию.

– Абзац, – радовался мужик, – ну при чем тут консерватория?

Я пожала плечами:

– Мама захотела, чтобы дочка умела играть на арфе.

– Ладушки, – обрадовался Веня, – значит, так. Ты мне, голуба, подходишь на все сто, только не на роль шлюхи. Есть там одна очень симпатичная особа, сестра главной героини, ролька довольно большая, твой шанс. Завтра в восемь утра придешь…

– Спасибо, но не надо.

Вениамин захлопнул рот, помолчал секунду, потом сказал:

– Ты не поняла. Я беру тебя на роль Алевтины.

– Не надо.

– Ты что, с дуба упала? – обозлился мужик. – Роль в телесериале, верный путь к славе, сплошные убийства, пиф-паф… Ну, врубилась? Или от счастья мозги заклинило?

– Роль мне не нужна.

– Роль не нужна? – медленно повторил Вениамин и сел в кресло. – А что тогда?

– У вас есть актриса Елена Яковлева?

Веня ткнул пальцем в черную клавишу.

– Верочка, глянь, в картотеке Елена Яковлева есть?

– Целых две, – спокойно ответила секретарша. – Вам Елену Андреевну или Елену Михайловну?

– Тебе какую?

– Возраст назовите.

– Верунчик, глянь, сколько им натикало.

– Яковлева Елена Андреевна, 1938 года рождения, только, по-моему, врет, – ответила Верочка, – на фотографии чистая мумия. А вот второй – месяц тому назад двадцать два исполнилось.

– Это мое, – удовлетворенно ответила я, – дайте адрес и телефон.