Я замру, и запомню бескрайне простое мгновенье,

И сложу его в самый укромный души уголок.

Поднебесной глазури сквозит через глаз акварель,

Сквозь возможные спектры, телесных рецепторов струны!

Я – апрель, каждым помыслом, я – каждой клеткой апрель!

Всё заполнено небом, единым потоком лазурным!

Набираю в ладони, несу переполненной горсть,

Тёплый свет, мягкий свет, облепиховость нежную солнца,

Стало ясным, что движет планетой до самого донца,

Держит стержень вещей, многогранность и тонкую ось –

Только тихая, только бескрайняя

Неж-ность!

Эго

Плыли, будто тела привидений, туманы безмолвно и густо…

А герой лишь смотрел на безликую тёмную пустошь,

На развалины форта, обломки, скелет корабля,

На горелые контуры бывшего портом причала,

Лишь храня свою маску, натужную жалость храня…

Предвкушенье в экстазе шептало: «Оно! Вот начало!»

И злорадство так едко и пристально, так сладострастно кончало.

Плотоядной улыбкой кривилась оскомина дня.

Только эго моё всё металось зверушкой, так больно, убого кричало:

«Оцените, согрейте, спасите, укройте меня!»

Он ушёл. Меня нет.

И осталось лишь плоское эго…

Я! Яяяяя!!!!

Пусть трясётся земля!

Здесь только Я!

Эгоизма змея!

Вокруг – ни души!

Вокруг – никого!

Эго-иго! Эго-иго!

Эго-иго! Иго-го!

Только рвотные спазмы

Беспомощно голой

Души.

Душу выжрали черви,

Осталось беспутное

Эго,

И оно циклопическим

Чудищем всё разбивает,

Крушит,

Убивает без дела

Ни в чём не повинное

Тело.

Разум бесится, корчится, бьётся,

То рычит, то скулит, то смеётся!

Как диктатор слепого народца –

Эго всех расстреляет уродством,

Эго всё упакует коростой

Лютой злобы огромного роста!

Как же выйти из омута к солнцу?

Как же выбиться к яркому солнцу?

Как же вырваться к чистому солнцу?

Из сырого гнилого колодца?

Это можно, и это даётся…

Но без эго… ого… иго-го…

Предвоплощение

траур засухи мандариновой коркой прост

битва древних богов в однокомнатном мире

триединая с пригоршней переспелых звёзд

и чайханщик в парадно-зелёном мундире

дастархан расцвёл на неплодородном полу

аромат янтаря плавит слабые руки

и ты прыгаешь в самоходную пиалу

до конечной в посёлке великие глюки

На-след

я выжат блаженно успевшим лимоном

быть приторно кислым навзрыд

отец завещал мне талант мегатонный

которым сегодня я взрыт

я взорван взметённой цветастою смальтой

завис для полотен Дали

в густющей разморенной дрёме закатной

единоутробной Земли

Игра снов

смеженные веки на меже ве-

кованные знаки кружевеют снов-

альфа и омега в чертеже ве-

трафаретом бога крошево основ

вязью перепутья навяжи уз-

ловкими тенями жужелицы смер-

тиранией мельниц миражи пус-

тыльной стороною помережья вер

Че-ты-рА

Памяти Виталия Сорокина

Перехвати гитару – моя ладонь устала

до хрипоты, до рвоты душить её лады.

Я нацеплю улыбку, как шлем с глухим забралом,

как оберег от скуки, беды и нищеты.

Перехвати дыханье – исподтишка, нахально, —

ввинти в зародыш сердца мелодии надрыв,

чтоб в баночку от кофе прохожие кидали

отмершие чешуйки, отжившие миры.

Перехвати бутылку – в ней три глотка печали, —

бросай не глядя в урну, окурки растопчи.

Чтоб – не дай бог – святые волхвы не раскачали —

нас нравам и порядку безнравственно учить.

Мотивами Альгамбры ты застываешь в лете,

где стайки неформалов летят с флэта́ на флэт.

И лавочки Арбата тебя не рассекретят,

Алма-Ата не спросит и не поймёт Чимкент.

Перехвати мне память – чтоб по воде кругами,

чтоб съеденное небо…

На самом на краю

ты пляшешь, песней молод.

И в смысл её вникая,

неузнанный твой голос

я изредка пою.

Судьба

Я – мастер правильных ответов

и необдуманных решений.