– Ладно, – говорю я пустому кораблю, смотрю при этом на панель с надписью «Socket», – пора совершить человеку то, что не смог сделать компьютер.

Поднимаюсь с кресла и делаю несколько шагов по направлению к боковой панели. Ноги не держат, колени подгибаются – хорошо, что тут нет земной гравитации. Предохранительную панель я нахожу без труда, на полетной базе нас хорошо натаскали на возможные неисправности. Открываю скобу предохранительного блока и методично щелкаю все тумблеры, начиная с левого крайнего.

И все-таки, когда моя рука дошла до самого правого – главного предохранителя, отключающего всю систему, палец в нерешительности завис в воздухе, и замер перед тумблером, немного подрагивая. Интересно, это мозг отдал команду остановиться, или моя рука живет собственной жизнь? – смотрю на свой палец и удивляюсь ходу собственных мыслей.

Последний щелчок прозвучал слишком громко и очень зловеще, от неожиданности крепко сжимаю зубы. Не знаю, доводилось ли вам когда-нибудь бывать на космическом корабле в кабине пилота, если нет, открою секрет – тишина – самый страшный из всех возможных там звуков.

Навигационная панель мигнула и погасла, через секунду стих рокот главного двигателя. Тишина ударила по нервам, мне пришлось схватиться руками за штанины комбинезона, чтобы уберечь свои пальцы от прикосновения к тумблерам. В голове появилась цифра девяносто, мозг отстранился и начал обратный отсчет. Двадцать третий пункт аварийной инструкции вспомнился, хвала инструкторам, сам собой.

Подавляю желание торопить цифры, считаю медленно, перед каждой следующей добавляю гласную И. На цифре сорок три чувствую острую боль в правой ноге. Опускаю голову, не прерывая отсчета, и вижу, как побелевшие пальцы руки мертвой хваткой вцепились в ногу.

– Тридцать семь, – считаю я, и одновременно посылаю импульс руке – отцепиться. Рука не слушается, нога горит, я считаю, – двадцать девять… Досчитав до восемнадцати, до меня дошло, что стоит использовать левую руку, – три – продолжаю я свой отсчет, когда боль в ноге понемногу стихает.

Проверять силу воли я не стал, досчитав до нуля тут же тяну руку в сторону главного предохранителя. На этот раз звук щелчка показался тише, чем при выключении. Замираю, прислушиваюсь, поворачиваюсь к приборам, а мозг снова отстранился и работает, – четыре, пять, – снова считаю про себя, помня, что через пятнадцать секунд система должна завершить загрузку.

На цифре семнадцать сердце замирает и пропускает сразу несколько ударов. Навигационная панель мертва, индикация главного двигателя не активна. Выдыхаю через нос, стараясь не паниковать и снова выключаю главный тумблер.

На этот раз счет дается с трудом, в голове скачут и мелькают мысли. Цифры растягиваются в минуты, каждая из которых бренчит по натянутым нервам. Начиная с шестьдесят один, к каждой «И» я прибавляю «черт побери», ругая себя, что не выучил ни одной молитвы.

– Сорок семь, – уже каждую ногу сводит судорога, но я не отвлекаюсь на свои шаловливые руки. На «тридцать пять» меня пробирает нервный смех, но он заканчивается уже на цифре двадцать. Последние два десятка «И» я заменяю на слово «Заслон» и снова щелкаю на главный тумблер.

Не помогло. Чувствуя, как гнев закипает внутри, я несколько раз подряд включаю и выключаю главный тумблер. На какой-то раз, я уж сбился со счета, свет надо мной на мгновенье мигнул. Боясь поверить в собственную удачу, я щелкаю вверх остальные предохранители.

Главный двигатель так и не ожил, бортовые мониторы по-прежнему мертвы. Но система жизнеобеспечения включена, единственная радость – я не замерзну до смерти…