Сновидящий повернулся ко мне.

– Благодарю, Тайгер, – сказал я, чувствуя, как на меня накатывает внезапная усталость.

– Благодари Талию, – ответил он, глядя на высохший древесный ствол, печально склоняющийся над могилой.

И я не смог понять, что тревожит его больше – гибель ламии, неизвестные мотивы, двигавшие ею, или то, что дэймосу удалось вырваться из-под его контроля.

Перековщик наклонился, поднял спасенного ученика и шагнул прочь, уходя из мира сновидения, который был почти такой же, как мой мир.

– Очень похоже, – сказал я, глядя ему вслед, но обращаясь к той, которая все это время должна была быть рядом со мной. Невидимая и неощутимая.

– В твоем мире меньше могил, – ответила Талия, выходя из полоски тени, падающей от дерева.

Не представляю, как ей удалось так быстро создать пространство сновидения, практически не отличимое от моего. Вряд ли когда-нибудь она ставила перед собой цель – досконально изучить расположение могильных плит на моем кладбище, оттенки света на ржавой решетке в оконном проеме здания и горечь полыни, плывущую в холодном воздухе…

И этого имени на камне в моем мире точно никогда не было, и быть не могло. Я смотрел на него, испытывая одновременно печаль, досаду и неутихающее чувство вины. Чтобы хоть немного заглушить их, я спросил:

– Для чего ей была нужна последняя могила?

– Не ей, а им, – задумчиво уточнила Талия. – Всем тем, кто стоял за этим покушением. Тем, кто заставил Спиро умереть.

– Но зачем?

– Я не понимаю, Мэтт. Пока не понимаю. Но уверена в одном, они не узнали то, что хотели узнать. – Она крепко взяла меня за руку и потянула за собой прочь из этого сна.

Я шагнул следом за харитой. Но оглянулся напоследок. Сухое дерево, в вечной скорби склоненное над растрескавшейся плитой под ним. И одно-единственное имя, выбитое на ней.

«Феликс»…

– Кого ты убил последним?

В голосе Талии не было ни осуждения, ни любопытства. Мы стояли среди берез неподалеку от кладбища, настоящего кладбища, в моем мире снов. Дул сильный, холодный ветер. Он безжалостно мотал тонкие ветви деревьев и свистел в обнаженных кронах. Под ногами похрустывал ледок, стянувший промерзшую землю.

– Ты же сама, насколько я понял, знаешь ответ, – сказал я. – Можно было и не напоминать мне.

Харита нахмурилась, глядя с легким недоумением. И я уточнил:

– Имя на могиле. Феликс. Совсем не обязательно было показывать мне его…

– Аметил, – мимолетным прикосновением руки Талия заставила меня замолчать. – Я не оставляла это имя. Когда я создавала плиту, она была гладкой, без единой впадины.

Теперь была моя очередь недоумевать.

– Значит, надписей не было?

– Нет.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Я смотрел на хариту, но не видел ее, глубоко погрузившись в свои мысли. Можно было предположить, что имя на камне – послание от моего Фобетора. Напоминание или предупреждение. «Будешь двигаться в том же направлении, закончишь как твой учитель», или что-то вроде этого.

– Талия, ты очень спешишь или у тебя еще есть время?

– Мы можем побеседовать, – отозвалась она, непроизвольно ежась. Этот фрагмент моего сна был совсем не гостеприимен, хотя и не особенно враждебен.

– Так кого ты убил последним? – повторила харита свой вопрос.

– Не помню.

Она недоверчиво улыбнулась, провела кончиками пальцев по лбу, отводя рыжие пряди, растрепанные ветром.

– Аметил, я не собираюсь порицать тебя или выказывать негодование. Ты же понимаешь, насколько важен твой правдивый ответ. Одна из пленных дэймосов захватила человека только для того, чтобы увидеть этот знак в твоем мире. Мы должны понять…