– У тебя жар! – воскликнула Роуз, обеспокоенно вглядываясь в лицо Петра. Она мало болела в детстве, но запомнила, как расстроенная мама прикладывала мокрое полотенце ко лбу брата, когда его мучила лихорадка.

Роуз побежала в купальню, выхватила первое попавшееся полотенце из стопки. Когда остальные грудой посыпались на пол, в голове мелькнуло, что Петр опять будет смеяться над ней.

Наливая воду в чашу, она твердила: «Пусть хоть кричит, лишь бы жил!».

Роуз многое отдала бы, чтобы все оставалось, как прежде: тихие вечера рядом с Петром; сон, когда она чувствовала его дыхание на своем плече; немой укор глаз, когда она проявляла свою неумелость или капризничала.

Она все испортила.

Что ждет впереди? Сможет ли Петр защитить ее от той страшной женщины? Интуитивно Роуз поняла, что ее жизнь и жизнь Петра зависит от той, что отдала команду «Взять!».

Смачивая полотенце в холодной воде, Роуз подняла глаза и невольно отшатнулась от изображения в зеркале на открывшейся дверки шкафа.

На нее смотрело бледное лицо с пятнами грязи. Царапины, оставленные острыми ветвями кустов, кровоточили не только на лице, но и густо покрывали плечи. Роуз повернулась спиной. То, что она смогла разглядеть, ее не утешило.

Наверное, останутся шрамы, как на спине того мужчины, отведавшего хлыст.

Петр! Она, рассматривая себя, совсем забыла о графе!

Он лежал в той же позе: раскинутые руки, одна из ног подвернута.

Роуз с трудом поправила положение тела. Принцесса и не подозревала, что человек, находящийся без памяти, такой тяжелый!

Нет, ей не перетащить Петра на кровать.

Принцесса скинула на пол подушки, подложила одну из них под голову Петра, скрутила жгутом полотенце и прижала его к горящему лбу. Немного посидела над мужчиной, невольно блуждая взглядом по его лицу, отмечая отросшую щетину, тени под глазами, приоткрытые губы, которые ей так нравились своим четким рисунком.

Не удержавшись, провела пальцем по губам. Петр не шелохнулся. Чувствуя свою безнаказанность, погладила жесткую бровь, тронула горбинку носа. Не сумев преодолеть желание, наклонилась и поцеловала Петра. Ей всегда хотелось узнать вкус его губ.

Поцелуй вышел коротким. Роуз не смогла понять, нравится он ей или нет, потому что чувство стыда, неправильности происходящего, заставило ее прервать ворованный поцелуй – горячие, сухие губы не ответили.

Принцессу злили ее беспомощность, неумелость, растерянность, а неизвестное будущее и возможная кара за побег страшили.

Не зная, что делать, забыв о собственных ранах и неприглядном виде, Роуз легла рядом с Петром, привычно уложив голову на его руке. На всякий случай обняла, тесно прижавшись. И уснула.

Ослепительный свет весеннего солнца тонкими лучами пробивается сквозь прорехи плохо задвинутой занавеси. Когда ветер тревожит ее, лучи превращаются в снопы света, что заставляет щурить глаза. Зеркало, отражая солнце, тоже слепит.

Роуз, как ни старается, никак не может рассмотреть в череде яркого солнца и тени, что же делают с ее волосами? Слышится нестройный гул голосов фрейлин матери, швей, перешивающих ее платье.

«Невеста опять похудела!»

Служанки снуют туда–сюда с напитками и сладостями, горничные заходят с букетами, что продолжает присылать Руфф.

В каждом из букетов прячется очередной драгоценный подарок жениха и записка со словами любви.

Кто–то догадывается закрыть жалюзи, и Роуз может видеть свое отражение.

Нет, башня из ее белокурых волос ей не нравится. Но в ответ на попытку протеста, следует долгая и убедительная речь Шеннон – старшей фрейлины, что венец из драгоценных камней требует именно такой высоты и пышности. Мысль о невозможности переспорить и изменить что–либо раздражает еще больше, поэтому Роуз сдается.