– Ходят слухи, что бежавший к англичанам Бандера по их наущению подбивает украинцев поднять восстание против Сталина, – говорит Кук, – но я думаю, что разумные люди могут найти общий язык без перевода на английский?

А вот это новость! Кто ж поверит, что о таком говорят среди потребкооперации! Это он мне открытым текстом сообщает, что даже бандерошвали неохота быть чужим расходным материалом, и они даже своих новых хозяев готовы предать, если им кто-то пообещает больше!

– Украина должна быть ССР, – диктует Кук, – никаких «автономий». И кажется, нам прежде обещали и место в ООН с положенным представительством, и собственные наркоматы обороны, иностранных дел, внешней торговли, не говоря уже о НКВД и НКГБ. Прекратить всякие гонения на потребкооперацию, вернуть отобранное. И само собой разумеется, Донбасс должен быть украинским. И вы не находите, что и Крым чисто исторически и географически больше тяготеет к Украине? Взамен же Москва получит полное спокойствие и порядок. Отчего вы смеетесь?

– Вспомнила какое-то из польских восстаний, – отвечаю я, – когда паны бунтовали против русского царя, требуя не самостийности, а расширения административных границ. Панам просто нужны были холопы – и плевать на Польшу!

Мне вдруг становится легко. В чем разница между мафией и государством – а вы Ленина прочтите, что он говорит о разных задачах: сражаться за захват власти и удержать взятую власть, строя государство. Этот путь сумела пройти ВКП(б) – а ОУН так и застряла «в яслях». Победа для них – это не больше чем «прекрасное далеко», стимул для собственных пешек умирать за политическую значимость своих главарей. Если же победа каким-то волшебным образом свалится им в руки (что и случилось в 1991 году), то все равно ничего не будет, кроме Руины. Они опасны – но никогда не смогут победить.

– Знаете, в чем отличие украинцев от русских? – говорит Кук. – Москали все время рвутся переделывать мир, не замечая грязь на собственном дворе. А у украинского хозяина на подворье все ухожено – но то, что за оградой, интересует лишь постольку, поскольку это можно присвоить. Так что соглашусь с друже Кириченко, что и Ростов, и Воронеж, и Белгород – этим землям было бы лучше под украинской рукой; необходимость учить мову – это малая плата за процветание. Учтите, что ваше продвижение в Европе не нравится влиятельным державам – так что мы не останемся без союзников. Передайте все тем, кто вас послал – и пусть они решают, что им выгоднее, мир или война. В которой, очень может быть, товарищ Пономаренко получит ваш труп. О чем лично я буду жалеть: красивая женщина должна быть кому-то ценной наградой. Но на войне как на войне. Вам рассказать, что в некоем селе под Станиславом сделали с одной комсомолочкой, попавшей не в те руки? Это не для вашей прекрасной головки – довольно будет, если вы запомните и передадите все, что я сказал. И после будете думать, какое счастье, что вас не постигла судьба той комсомолки. Впрочем, все еще впереди.

– Впереди, – соглашаюсь я, – и у меня, и у вас. Вы все сказали, пан… Сидоренко, или как вас там? Если все, то я с вами прощаюсь – устала.

И встаю с дивана, не дожидаясь ответа.

– Минуту! – слышу в спину. – И напоследок, товарищ Ольховская, я просил бы вас, во избежание недоразумений, отдать мне ту штучку, что вы вертели в руках в кабинете. Хочу оставить у себя память о нашей встрече.

– Вынуждена отказать, – отвечаю я, – эта вещь и мне дорога как память.

Слышу сзади даже не шаги, а какое-то движение воздуха. Резко оборачиваюсь, Кук уже рядом. Если он сейчас попробует отнять у меня сумочку… он поопаснее, чем пан Троль, но и я с тех пор поднатаскалась. Вот сейчас будет сцена, как я приемом русбоя валяю по полу генерала ОУН в приемной первого секретаря компартии Украины! Секунду мы смотрим друг на друга в упор, затем Кук отступает.