А с тротуаров и из окон смотрели немцы. И даже приветливо улыбались. Не помню я в Берлине ни одной вылазки «дойче партизан» – слышал лишь, что единичные случаи были. Но возможность провокации следовало учесть – вроде фаустпатрона, влетевшего в парадную колонну из подворотни или из окна. По крайней мере, о том нас предупреждал СМЕРШ, да и народ в строю был опытный, выживший в мясорубке уличных боев – так что шли с боекомплектом, и пулеметчики внимательно следили за всеми опасными местами (вы думаете, фаустом нельзя стрелять из помещения? Можно, если комната достаточно большая и стрелок совершенно не озабочен последующим пожаром). Но никаких происшествий не случилось.

В парадке, сверкая новенькими погонами, были лишь комендачи, играющие роль регулировщиков. И немцы из фольксжандармерии, замыкавшие наш строй – батальон или два их тоже принял участие в параде. Где только форму нашли, совершенно новую и необмятую – может, наши с захваченных интендантских складов поделились? Мундиры все того же цвета фельдграу были приведены к виду «фолькс» путем спарывания орлов и свастик и нашивания трехцветных эмблем. А были ли заряжены их «штурмгеверы», я не знаю.

Возле Бранденбургских ворот с наскоро сооруженных трибун на прохождение смотрели наши маршалы – слышал, что тут должны были быть Жуков, Конев, Рокоссовский, а также командующие армиями и штабные. Еще там были какие-то штатские, наверное, по партийной и хозяйственной линии, а может быть, и немцы-антифашисты, освобожденные из тюрем (а кого еще можно было поставить во главе ГДР?). И представители союзников – американцы, англичане, французы.

Уже после ко мне подошел их журналист, Хемингуэй. И на груди у него сияла наша медаль «За отвагу» – представление на которую я писал всего четыре месяца назад после памятного боя на Одере[48]. С ними был американский офицер-танкист, моих лет – после обмена приветствиями, Хемингуэй представил его: «Том Ренкин, тот самый парень, кто лично подбил шесть «королевских тигров», и его экипаж остался единственным выжившим из всей роты». Американец показался мне слишком самоуверенным – помню удивление на его лице, когда я сказал, что в том бою на Одере (мистер Хемингуэй не даст соврать) каждый из моих восемнадцати экипажей сжег по два «короля», на нас шел их полный тяжелотанковый батальон, и еще «пантеры» дивизии «Викинг».

– А расскажите про свой бой, мистер Ренкин (ох, предупредили нас, что к их офицерам следует обращаться «сэр» или по званию и имени, – но вот непонятные у них погоны, у немцев и то система похожа на нашу, лишь вместо двух просветов витой серебряный шнур и четырехугольные звездочки, а тут у американца орел на гладком фоне, какой это чин, спрашивать неудобно – неужели генерал-майор?[49] Как у нас на флоте при царе на адмиральских погонах были орлы вместо звезд). Как вам удалось одному подбить шесть тяжелых танков, сколько же их было всего?

– О, очень много, не счесть. Они лезли на нас из пыли и дыма, я стрелял и попадал, они горели. А после оказалось, что все немцы закончились, как и все парни из моей роты, из двенадцати машин сгорели все, кроме моей.

В принципе, такое возможно – в боевом азарте, когда звереешь и уже не думаешь о смерти, а лишь бы тот, в прицеле, сдох. Как было у меня в самом начале, первый бой с «тиграми» под Сталинградом. Но это лишь для бойца хорошо, а не для командира, обязанного видеть поле боя в целом, несмотря ни на что. Хотя если янки стояли в жесткой обороне, как мы в сорок первом, «ни шагу назад», тогда да, лишь стой, стреляй и молись, чтобы враг закончился раньше, чем ты. А американский «слаггер» машина хоть и послабее, чем СУ-122-54, но девяносто миллиметров калибр, «тигра» должен бить уверенно, да и «короля» вполне возьмет. Ну, и удача, конечно, наличествовала – когда оказался этот Ренкин в выборе немецких наводчиков последним, чисто случайно, и повезло ему дожить. И как сказано было еще в газете, бой в ущелье, когда лишь головные немцы могли стрелять, и дым, который заставлял сокращать дистанцию… но все равно лотерея, накоротке снаряд длинноствольной пушки «короля» и для Т-54, и для СУ-122 смертелен. Так что как минимум храбрость нужна «встать под огнем и шагнуть под огнем», уважаю!