Сам Пэррис не скрывал своей сексуальной ориентации и прославился экстравагантными и роскошными вечеринками. Ходят слухи, что переезд в Австралию был продиктован стремлением несколько заретушировать его публичный имидж.
В первый месяц «Сандоунер» получил несколько крупных заказов, включая рекламу солнечных очков «Фон Зиппер», шоколада «Вэгон Вилс» и обуви «Кастом». Однако этот кратковременный успех совпал с падением рынка, приведшим к значительному снижению потребительского спроса и затрат на продвижение товаров. Поскольку в Австралии быстро набирают обороты интернет-реклама и видеоролики в Сети, становится очевидным, что «Сандоунер», сделав ставку на традиционную рекламу, а не на цифровые технологии, тем самым ускорил для себя визит в салун последней надежды.
Так, и что можно было почерпнуть из всей этой информации?
Ладно, допустим, во мне заговорил редактор, но я отметила, что во всех заметках убийство описывалось как жестокое, как будто кого-то убивают нежно или с жалостью. Обрисовывая персону Фрэнка Пэрриса, журналисты оперировали теми немногими деталями, что имелись в их распоряжении: отмечен наградами, гей, экстраверт, в конечном счете неудачник. Это не помешало «Мейл» характеризовать его как обладателя «блестящего креативного мышления». Впрочем, пресса готова была простить Пэррису почти все, что угодно: ведь, в конце концов, он был убит румынским иммигрантом. В самом ли деле Штефан Кодреску состоял в банде, торгующей паспортами, фальшивыми кредитками и прочим? Никаких свидетельств этого не приводилось, а то, что полиция на тот момент занялась румынскими преступными группировками, могло оказаться чистым совпадением. Арестован он в итоге был за кражу со взломом.
Что же касается «блестящего креативщика» Фрэнка Пэрриса, то возникал вопрос: какими судьбами его занесло в отель в Суффолке, да еще накануне свадьбы, на которую он не был приглашен? Полин Трехерн сказала, что Пэррис приехал навестить родственников. Но почему тогда он не остановился у них?
Упоминание про суперинтенданта Локка меня встревожило. Мы встречались с ним после гибели Алана Конвея и, признаюсь честно, не слишком поладили. Как сейчас его помню: этот здоровенный, донельзя рассерженный офицер полиции ввалился в кафешку на окраине Ипсуича, орал на меня минут пятнадцать, а потом ушел. Алан срисовал с него одного из своих персонажей, и Локк сорвал зло на мне. У него ушло меньше недели, чтобы вычислить Штефана, арестовать его и предъявить обвинение в убийстве. Ошибся ли суперинтендант? Согласно газетным материалам (и, если уж на то пошло, рассказу Трехернов), все это дело выглядело ясным как день.
Однако восемь лет спустя Сесили Трехерн пришла к иным выводам. И загадочным образом исчезла.
В Лондоне дел у меня больше не оставалось. Напрашивалась идея поговорить со Штефаном Кодреску, что означало навестить его в тюрьме. Но я даже не знала, где его содержат, и Трехерны тут помочь не могли. Как же получить необходимые сведения? Я снова полезла в Интернет, но ничего не нашла. А потом вспомнила про одного знакомого автора, Крейга Эндрюса. Писательством он занялся поздно, и мне довелось редактировать первый его роман – триллер, действие которого происходит в тюрьме. Помнится, при прочтении меня впечатлила жесткость его стиля наряду с достоверностью описаний. Автор явно глубоко погрузился в тему.
Разумеется, у него теперь был другой издатель. «Клоуверлиф букс» оказало литератору скверную услугу, выйдя из бизнеса и сгорев дотла, но, с другой стороны, дебют оказался успешным, и мне встречались положительные рецензии на новую книгу Эндрюса в «Мейл он Санди». Терять было нечего, поэтому я написала ему на электронную почту, сообщив, что вернулась в Англию, и попросила помочь мне установить местонахождение Штефана Кодреску. Уверенности, что Крейг ответит, не было.