Я не утерпела и открыла глаза, радостно улыбнувшись супругу.

– Привет, – со сна голос получился какой-то совсем хриплый и слабый.

– Здравствуй, моя хорошая, – Лео ласково мне улыбнулся, а потом, аккуратно взяв меня за подбородок, осторожно повернул мое лицо к шуману, с которым до этого разговаривал.

– Доктор, если все в порядке, и изменений в организме не произошло, то почему у нее такие глаза?

Доктор смутился. Я с интересом рассматриваю незнакомого шумана, и вдруг понимаю, что мне хочется его укусить. Не то чтобы я сильно голодна... но шуман показался мне аппетитным, что весьма странно.

– Керри, – мой подбородок уже никто не держит, поэтому я свободно повернулась к мужу. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Только есть хочется. А зеркало мне можно? Что там у меня с глазами?

По лицу Леогана заметила, что как раз таки зеркало он предоставить мне не хочет, впрочем, через какое-то время затребованный предмет я получила.

Ну что сказать. Я думала, произошло что-то совсем ужасное, а так, принять можно. У меня все равно столько изменений в теле за эти годы произошло, что еще какая-то капля погоды не сделает.

Мои зрачки вытянулись, словно у кошки. Цвет глаз так и остался медовым, но теперь не совсем как у мужа, чуть темнее, и с тоненькими, едва заметными багровыми линиями, тянущимися от зрачка, словно лучики солнца. Необычно. Мне кажется, у рептилии, что меня похитила, глаз, которым она меня рассматривала, был похож на мои нынешние очи.

Изменениям я втайне порадовалась. Теперь у меня нет такого сильного ощущения, что я плоть от плоти своего супруга, привязанная и неотделимая тень. Что-то во мне теперь есть чужое, инородное и шуману не принадлежащее.

А вот Леоган недовольно хмурится. Меня подвергли множеству исследований, но, кажется, все в порядке и как раньше.

Я всегда тщательно себя контролирую с психической точки зрения, поэтому кое-что удалось утаить от любознательных врачей. Конечно, может это глюки, но иногда зрение будто перескакивает, и я вижу мир по-другому. Неживое пространство становится черным, и видны лишь контуры предметов, а живые существа переливаются разными цветами. Наверное, это что-то вроде теплового зрения рептилий. Цветовой спектр меняется редко, от силы раз в пару дней, и всего на несколько секунд. В такие моменты я могуа запнуться и упасть, если куда-то шла. Были прецеденты, ими я очень пугала своих врачей, но потом привыкла, и неожиданные переходы больше не вызывали у меня ступор.

Помимо переливающихся ярких живых фигур в этом виде зрения я вижу еще и странные красные линии, тянущиеся от людей и шуманов в пространство. У кого-то этих линий множество, у кого-то вообще ни одной. Красные полосы отличаются немного по цвету и толщине. От меня, например, тянется всего три линии. Одна просто огромная, настоящий тоннель, и ярко-красная. Один раз мне повезло, и я узнала, где она заканчивается – на моем муже, мы были крепко повязаны этой линией. Возможно, потому умные рептилии и своровали именно меня, если сумели как-то вычислить, кто главный среди шуман. Вторая линия тоненькая, темно-красная, и тянется в неизвестность. Пока так и не удалось узнать, с кем это я еще связана. Третья же линия оказалась совсем тусклой оборванной ниточкой, которая через несколько дней совсем потухла. Почему-то подумалось, что ее обладателем мог быть похитивший меня динозавр.

К слову, у Леогана имеется всего одна линия, связанная со мной. Понаблюдав за окружающими меня шуманами в ином зрении и наведя справки, сделала вывод, что линии, скорее всего, тянуться у них исключительно к женам и детям. Вообще шуманы оказались довольно бедны на наличие красных линий, зато большинство людей выглядят, словно красные солнышки, столько лучей-линий от них тянется в пространство. Долго думала, отчего так. Потом вспомнилось, как Леоган говорил, что после того, как девушка становится невестой и женой, обрываются ее связи с семьей, и ей уже никто не нужен, кроме мужа. Может, у людей связи не только с женами и детьми, но и с другими родственниками, коих может быть очень много...