Мы не знаем, кто был жрецами в этом храме, но совершенно точно ими не были потомки Аарона. Когда в конце V в. до н. э. храм был разрушен, община послала письма с просьбой оказать помощь в его восстановлении, – сначала в Иерусалим, а потом, после отказа, в Шехем, где, как мы помним, тоже стоял храм Яхве. Ничего удивительного в своей просьбе община не видела.

Как мы видим, эта египетская еврейская община даже не подозревала о том, что Яхве является единственным богом всего сущего, а не просто ее богом; она не знала, что храм Яхве должен быть один и что тех, кто попытается служить Яхве, не будучи потомками Аарона, Яхве истребит огнем с неба. Мы легко можем заметить, что взгляды Артапана Александрийского, хотя он и жил через полтора века после разрушения Элефантинского храма, мало отличались от взглядов этих верхнеегипетских евреев.

Кроме того, археологические раскопки развеяли наши представления о какой-то исключительности храма, который построил Соломон. Ровно наоборот – этот храм был построен тирскими мастерами в иудейском захолустье по образцам и лекалам, которые были приняты в процветающем финикийском городе Тире и, шире, во всех остальных финикийских, ханаанских – и даже семитских городах.

Трехчастный план этого храма, – открытый портик, главная зала и Святая Святых, – были типичным архитектурным решением той эпохи. Такие храмы возводились повсюду, от храма в Телль Мунбака (на восточном берегу Евфрата в среднем его течении) до сирийского храма в Айн-Дара. Храм в Тель-Моца тоже построен по этому образцу.

Храм Соломона был типовой проект, как хрущевская пятиэтажка. Престол главного местного бога, образованный распростертыми крыльями быков-херувимов, был типичным престолом храма Мелькарта в Тире, а пуст он был потому, что по торжественным дням на нем восседал сам царь Тира, отождествляемый в этот миг с Мелькартом. Такой престол был важнейшей деталью царского культа в финикийских городах, а сами быки-херувимы (с престолом из крыльев и без) – это одна из самых распространенных культовых фигур на Древнем Востоке. Точно так же Ашера в виде дерева с тремя симметрично расположенными рядами сучьев (в виде меноры) – была одним из самых распространенных символов Царицы Неба, супруги верховного божества, – Ашеры, Атират, Астарты, Великой Матери.

Мы можем себе представить Иерусалим VIII–VI вв. до н. э. – богатый и космополитический город, полный богов, божков, алтарей и терафимов. Пророки в нем пророчествовали во имя Баала (Иер. 2:8), и люди молились «на всяком высоком холме и под всяким ветвистым деревом» (Иер. 2:20). На кровлях домов стояли кадильницы воинству небесному (Иер. 19:13), и жертвенники тому же воинству стояли в храме на кровле комнаты царя Ахаза (4Цар. 23:12).

Женщины в нем голосили по Таммузе (Иезек. 8:14) и месили тесто, чтобы делать пирожки для богини неба (Иер. 7:18). Мужчины кланялись на восток солнцу (Иезек. 8:16) и подносили к носам ветви (Иезек. 8:17).

Центральный храм – храм местного божества Яхве – был богато украшен чужеземными мастерами по финикийским обычаям резными львами, змеями и херувимами (Иезек. 8:10); в нем стоял бронзовый змей, сделанный самим Моисеем (4Цар. 18:4), и Ашера (4Цар. 23:6). У входа его финикийские мастера возвели две колонны, которые назывались Иахин и Воаз (в Тире они символизировали Мелькарта и его супругу), и тут же красовались кони солнца (4Цар. 23:11).

Храм был выстроен по чертежам из Тира, а главный алтарь – по чертежам из Дамаска (4Цар. 16:10), где тоже стоял храм Яхве. Дворы храма были забиты разными алтарями (4Цар. 23:12); у городских ворот были устроены две