- Наконец-то, - Соня в своём репертуаре, - я думала, ты опять куда-то вляпалась.

Моя двоюродная сестричка паникёр со стажем. Ей двадцать. Она старше меня на два года, а такое ощущение, что я под надзором пенсионерки, пережившей блокаду в Ленинграде. Таких, как она, в компании сверстников называют душнилами. Я тоже не скуплюсь на определения, но сейчас слишком подавлена, чтобы вступать с ней в споры.

- Лизуня-потаскуня меня потеряла? – быстро стягиваю с себя велосипедки и футболку, а Соня качает головой. – Без нравоучений, Душка, - поднимаю палец, когда та открывает рот, - я не в том настроении. И перестань уже быть такой правильной. У меня от такой версии Сони жуткая изжога, - кривлюсь, застегивая пуговицы на блузке, а сестричка фыркает.

Сначала я называла её душнилой, но она так разобиделась, что моя совесть не выдержала. В итоге, я сократила душнилу до Душки. Некоторые думают, это проявление нежности, и только мы знаем, что я имею в виду на самом деле.

- Лизавета Сергеевна ПОКА не заметила твоего отсутствия, - поправляет очки на носу, - я сказала, что ты отравилась манго и сейчас в туалете.

- Манго? – усмехаюсь, убирая волосы в высокий хвост. – Лучше бы сказала, что я купила их фирменный десерт и замучилась вытирать попу дешёвой бумагой, которой, к слову, там два дня нет.

- Ле-е-ера-а-а, - Соня закатывает глаза, а я улыбаюсь, проходя мимо неё. – Кстати, как твои пробы? Успешно?

Бьет вопросом по самому больному. Из моей груди вырывается тяжелый вздох. Только он не помогает успокоить бурлящий поток эмоций внутри. Ощущение настолько острые, словно стопы горят от того, что я решила пройти босиком по раскаленным углям.

- Не спрашивай, - кидаю ей уже по пути в зал.

Сестричка в курсе моих попыток пробиться в сферу шоу-бизнеса и помогает скрыть от родственников правду. Сейчас я не хочу посвящать их в свои планы, а вот когда поймаю удачу за хвост, тогда прокричу в рупор, как они были не правы.

- Всё плохо? – не унимается Соня, а я отмахиваюсь и вливаюсь в рабочий ритм.

Народу полно не только в зале, но еще и на улице. Все столики заняты. Вижу, что Душка посматривает на меня с тревогой. И с чего бы?

Я не собираюсь прыгать в пропасть или рыдать от несправедливости. Необходимо действовать. Я активно бегаю от столика к столику, нацепив улыбку доброжелательности на лицо. На меня совсем не похоже. Уже получала от Лизуни-потаскуни едкие замечания. И да, мне грозило увольнение, если не дай бог ещё раз…

К концу смены у меня желудок поёт гимн всем бедствующим, а ноги прощаются с хозяйкой навсегда. Соня уже успела переодеться и сесть за свободный столик на улице, а мне осталось принести последнюю чашку кофе за сестричку, которой я вручила папку с бумагами. Она ведь зубрила, так пусть оценит масштаб Армагеддона.

- Лер, ты вообще видела цифры? – глаза Душки огромные.

В них читается - ты сошла с ума. Она не далека от истины. Когда удача находится так близко, грех упустить возможность схватить её руками и ногами. Я к этому долго стремилась и не вылезала из танцевального класса, проливая там и пот, и кровь, оттачивая навыки и открывая свои новые грани. Нет. Я не могу сдаться из-за того, что в кармане нет нужной суммы.

- Триста тысяч, Лер, - сестричка качает головой, убирая лист обратно в папку, - где ты такие деньги возьмёшь?

- Найду, - пожала плечами, поставив поднос с кофе на её столик.

- Где? Это не тысяча рублей, а триста тысяч. Ощущаешь разницу? Может, у кого-то и есть такие деньги, но у нас…

- Душка, прекрати! Мне от мамы хватает нотаций! – прерываю очередную попытку меня вразумить и беру поднос.