Уэллс ничего не мог с собой поделать: он боялся, что она собралась с ним порвать, и если еще не сошел с ума от тревоги, то только потому, что знал – Кларк не станет давать ему отставку в библиотеке. Было бы слишком жестоко так ранить его тут, в том самом месте, которое они оба больше всего любили. Кларк не сможет так с ним поступить.

Услышав шаги, он поднялся на ноги, и над его головой снова зажегся свет. Он так долго сидел неподвижно, что библиотека забыла о его присутствии, и лампы потухли – все, кроме одной, аварийной, которая тускло светилась на потолке. Вошла Кларк, все еще одетая в медицинский костюм. Обычно это вызывало у Уэллса улыбку. Ему нравилось, что Кларк не крутится часами перед зеркалом, занимаясь своей внешностью, как это принято у большинства девчонок Феникса, – но сегодня синяя куртка и штаны болтались на ней, как на вешалке, а под глазами залегли темные тени.

– Привет, – сказал Уэллс, шагнув вперед и легонько поцеловав Кларк в знак приветствия. Она не отстранилась, но и не ответила на поцелуй. – С тобой все в порядке? – спросил он, уже понимая, что это не так.

– Уэллс, – сказала она дрогнувшим голосом и заморгала, чтобы сдержать слезы. Его глаза тревожно округлились – обычно Кларк никогда не плакала.

– Эй, – пробормотал он, обнимая девушку и увлекая ее на диван. Ноги Кларк, казалось, подгибаются под тяжестью какого-то горя. – Все будет нормально, клянусь. Только расскажи мне, что случилось.

Кларк пристально смотрела на него, и он увидел, как желание довериться ему борется в ней со страхом.

– Ты должен пообещать, что никому ничего не расскажешь.

Он кивнул головой:

– Конечно же, обещаю.

– Я серьезно. Это не болтовня, а на самом деле вопрос жизни и смерти.

Уэллс сжал ее руку.

– Кларк, ты же знаешь, что мне можно рассказать абсолютно все.

– Я обнаружила… – Она вздохнула, закрыв на мгновение глаза, и начала снова: – Ты ведь знаешь, что мои родители исследуют радиацию?

Он опять кивнул. Ее родители отвечали за масштабное исследование, целью которого было выяснить, когда человечество сможет вернуться на Землю – если, конечно, это вообще будет возможно. Когда отец Уэллса заговаривал об экспедиции на Землю, юноша считал, что речь идет о каких-то отдаленных временах. Ему казалось, что такая затея – скорее мечта, чем реальный план. Но он знал и о том, как важна работа Гриффинов для Канцлера и для всей Колонии.

– Они ставят опыты на людях, – тихо сказала Кларк. По спине Уэллса пробежала волна озноба, но он ничего не сказал, лишь крепче сжал руку любимой. – Они экспериментируют на детях, – сказала – нет, почти прошептала Кларк. Ее голос звучал опустошенно, словно ее мысли так долго бегали по одному и тому же кругу, что утратили всякий смысл.

– На каких детях? – спросил он, пытаясь осмыслить сказанное.

– На незарегистрированных, – сказала Кларк, и ее полные слез глаза вдруг вспыхнули злобой. – На детях из детских центров, родителей которых казнили за нарушение демографического закона. – И Уэллс словно услышал непроизнесенные ею слова: «Этих людей убил твой отец». – Они такие юные… некоторые совсем маленькие… – Голос Кларк затих.

Она откинулась назад и, казалось, уменьшилась в размерах, будто эта страшная правда поглотила какой-то кусок ее тела.

Уэллс обнял ее за талию, и она не отстранилась, как обычно в последние несколько недель, а наоборот, прижалась к нему, склонив голову ему на грудь.

– Они все очень больны. – Уэллс чувствовал, что его рубашка стала влажной от ее слез. – А некоторые уже умерли.

– Мне так жаль, Кларк, – пробормотал он, пытаясь найти слова, которые прогнали бы ее боль. – Но я уверен, твои родители делают все, чтобы убедиться…