– Это ты с чего такое взяла? – растерянно поинтересовался он.

– Люди бают, – пожала девушка плечами. – Гуторят, что вы потому ей коня и отдали, что ты с ней… – она запнулась и, покраснев, опустила взгляд.

– Отдали, – спокойно согласился Матвей, взяв себя в руки.

– Выходит, правда?

– Выходит, что дураки языками чешут, – фыркнул парень. – У неё мерин едва копыта таскал. А там ещё и дитё малое. Ульяна одна и в поле и дома ломалась. А без доброй лошади им и вовсе осталось бы с голоду сдохнуть. А мы тогда после ярмарки с добычей вернулись. Вот и отдали кобылку свою. Тоже не молодая, да всё одно лучше, чем мерин её. Тебе я тоже коня отдал, так что, выходит, и с тобой у нас любовь была? – иронично поддел он собеседницу.

– Дурак, – надулась Катерина.

– Да ты не злись. Это я к тому, что не всякой байке верить надо. Тем паче что Ульяна теперь мужняя жена и слухи про неё распускать не след. Нехорошо это. Неправильно.

– Так я и не распускаю. Потому и решила у тебя спросить, – тут же залепетала Катерина, сообразив, что влезла не в своё дело.

– А оно тебе надо? – всё так же иронично поинтересовался парень. – Запомни, Катюша. Ежели мужик принялся своими подвигами у женщин хвалиться, то почти все его рассказы враньё несусветное. Толковый мужик никогда и никому о том рассказывать не станет. Потому как это не только его, это ещё и женщины его касаемо.

– Выходит, даже будь оно правдой, всё одно бы не признался? – уточнила девушка, разглядывая его с каким-то непонятным интересом.

– Нет. О таком я даже на исповеди не признаюсь. Поговорка такая есть. Что знают трое, знает и свинья. А это только моё. К тому же, там и так трое получается.

– Почему?

– Да потому. Я, она и господь бог. Уж ему-то всё известно, – усмехнулся парень, подмигивая ей.

Зима прошла, можно сказать, спокойно. Было несколько стычек со степняками. Пару раз в степи объявлялись горцы. Но всё это было бедами знакомыми, можно сказать, привычными. А вот с наступлением тепла случилось то, чего никто никак не ожидал. Всё началось с того, что рядом со станицей появилась целая стая байбаков. Сурков, в переводе на привычный язык. Обычно эти животные очень осторожны и стараются держаться от людей подальше. Но не в этот раз.

Что именно заставило этих обычно скрытных зверьков мигрировать и перебраться поближе к человеческому жилью, никто так и не понял. Обычно так они спасались от возможного наводнения. Да, в степи иногда и оно случается. Особенно если где-то неподалёку имеется полноводная горная река, навроде Куры или Терека. Бейсуг, река хоть и не самая большая, но иногда и с ней подобное случается.

Но в этот раз никакого наводнения не случилось. А вот нашествие сурков даже очень. Понимая, что перед севом зверьков нужно как-то отогнать от пашни, казаки принялись устраивать на них настоящую охоту. Точнее, отправляли на неё младшее поколение. У старших и так забот хватало. Мальчишки заливали норы водой, вынуждая сурков выбираться на поверхность, и тут же били их короткими пиками. Палками, к концу которых были прикручены старые, остро наточенные ножи.

Весенний сурок, хоть и не очень жирный, а всё одно мясо у него нежное. Так что такому прибытку в семьях были рады. Но именно эта добыча и стала причиной вспыхнувшего в станице мора. Тиф. Эта страшная болезнь начала выкашивать население станицы целыми семьями. Когда старики поняли, что именно случилось, погибло уже порядка дюжины человек. По команде старшин казаки выгнали весь скот за околицу. На свежую траву.

Было странно наблюдать, как ранним утром, казачки с подойниками выходят в степь и начинают громко окликать своих рогатых кормилиц. Коровы, буйволицы, громко мыча, спешили на зов. Скотине, как и людям, было страшно и непривычно, но иного выхода не было. Кони тоже то и дело подходили к воротам станичной огородки, но уводить их в стойла никто не решался. Помрут хозяева, и скотина погибнет без ухода.