– Бог с ним. Что за беда у тебя случилась? В чём нужда, сосед? – сменил кузнец тему.

– Лопату бы мне новую, да косу, – помолчав, тихо попросил Аверьян. – Только…

– Не бери дурного в голову, сосед, – отмахнулся Григорий, моментально сообразив, в чём дело. – После рассчитаемся. А инструмент я тебе сделаю. Лопату, вон, Матвей сейчас даст, а косу завтра заберёшь. Благо теперь и железо, и сталь имеются.

– Благодарствуй, сосед, – коротко склонил Аверьян голову. – Ты уж прости, что вышло так.

– Господь с тобой, Аверьян. Одним миром живём. Не журись, поправится. За косой завтра заходи.

Кивнув, казак ещё раз поблагодарил мастера и, прихватив протянутую парнем лопату, вышел. Глядя ему вслед, Григорий устало вздохнул и, отложив клещи, снял крышку с широкого глиняного горшка, в котором была питьевая вода. Зачерпнув воды деревянным ковшиком, кузнец напился и, утирая губы ладонью, негромко сказал, укоризненно качая головой:

– Зря ты так, Матвейка. Аверьян казак честный. От него зла ждать не стоит. А что беда в его дому случилась, так это не он, это Стёпка его дурной.

– Знаю, батя. Но, как сказал уже, горе, оно по-всякому на человека действует. Бог его знает, чего ему там баба по ночам в уши льёт.

– Тоже верно. Но нельзя так. С оружием на родича.

– Какой же он нам родич? – не понял Матвей.

– В станице мы почитай все родичи. Не по крови. По жизни.

– Помню, – спокойно кивнул Матвей. – Да только в меня с мамкой тоже ведь родич стрелял. А к слову, что с ним сталось-то? Я ведь так и не спросил по сию пору. Не до того было.

– А нет его боле, – мрачно вздохнул мастер.

– Как нет? Куда ж он делся? Ведь, ежели прогнали, он может и месть затеять. Тогда нам особо осторожными быть потребно, – моментально насторожился парень.

– Не нужно, – всё так же мрачно качнул Григорий головой. – Как он выстрелил, так Елисей у него кнутом пистолет выбил, а после тем же кнутом и удавил.

– И что, никто не вступился? – продолжал допытываться Матвей.

– Совсем сдурел? – тут же возмутился Григорий. – Это же не просто убийство было. Это казнь, за то, что посмел на своих оружие поднять. К тому ещё и на бабу. Он ведь не в тебя, он в мать целил.

– Я помню, – коротко кивнул Матвей. – А Аверьян что же? Стоял и смотрел?

– Держали его, – помолчав, честно ответил кузнец. – Как кнут на шее сына захлестнуло, он было кинулся выручать, да казаки скрутили. Не дали против закона пойти. И то сказать, всё одно б удавили. Подлое это дело, на своих оружие поднимать. К тому же, Стёпка это уже второй раз делал. После уж водой его отлили, да спиртного стакан разом выпить заставили, чтоб отошёл малость.

– Выходит, дядька Елисей за палача Стёпке стал? – помолчав, высказался Матвей.

– От ведь дурень, прости господи, – снова выругался кузнец. – Елисей в той замятне вас спасал, да дело облегчал. И Аверьяну тоже. Не пришлось ему позор принимать, кабы сына на большой круг потащили. Конец-то всё равно один. Аверьян потому и за инструмент теперь заплатить не может. Всё, что в кубышке было, на поминки да молебны отдал, чтобы хоть так грех его замолить.

– Я понял, батя, – помолчав, кивнул Матвей.

– Что понял?

– Всё. А главное, он теперь не станет нам мешать.

– Ты о ком сейчас? – насторожился кузнец.

– О Стёпке. О ком ещё, – отмахнулся Матвей. – Это ведь он один из тех, что по станице воду мутят, про меня дурь всякую придумывая.

– Знаю, – кивнул Григорий, заметно помрачнев.

– А дядьке Елисею за ту смерть ничего не будет? Коситься на него не станут? – на всякий случай уточнил Матвей.

– Ничего, – решительно отмахнулся кузнец.