Воды в лагере невольников было вдосталь, рядом протекал небольшой ручей. Кормили их лепешками и сушеными фруктами, скорее всего – отобранными у местных жителей.

В загоне или лагере – Алексей не мог подобрать правильного слова – не было даже легкого навеса для укрытия от солнца или дождя, условия были просто скотские. Впрочем, моголы не считали пленников людьми, равными себе, живой товар, не более.

Пленники были из многих земель – славяне, половцы, венгры, армяне. Держаться они старались кучно, землячествами. И не потому, что враждовали друг с другом – все были в равном положении, а из-за языка, соплеменники могли хотя бы поговорить друг с другом. Достоверных сведений о местоположении никто не имел, все пользовались слухами.

Утром заявились несколько моголов, ткнули пальцами – ты, ты и ты. Отобрали десятка три молодых мужчин и десяток женщин. Женщины стоили дешевле, поскольку тяжелые работы выполнять не могли, а среди мужчин ценились знавшие ремесла.

Алексей в число выбранных в первый день не попал. Он прохаживался неподалеку от ворот и, когда они отворялись, старался разглядеть: что снаружи? Но понял только, что лагерь пленных был не в городе, а рядом с ним, поскольку удалось разглядеть крепостные стены, разрушенные в одном месте при штурме Булгара. Стало быть, Волга, или Итиль, как ее называли моголы, была недалеко. Мысль мелькнула – сбежать ночью, добраться до реки и переправиться вплавь на другой берег. Моголы – дети степей, плавать не умеют, флота своего не имеют, и есть шанс уйти.

Однако на ночь моголы выставляли усиленную охрану, а после разговоров со «старожилами» Алексей от задумки и вовсе отказался. Без продуктов, без знания местности, без пайцзы – не уйти. Степь постоянно контролировалась конными разъездами, путник был виден издалека. Догонят и зарубят, внешность и одежда сразу выдадут пленного.

Кроме того, по всей степи были разбросаны юрты скотоводов. Как только отара овец или табун лошадей объедали участок степи, их перегоняли на другое место. Скотоводы тоже перемещались, этакие мигрирующие дозоры. И беглых пленных они тоже ловили, сами с ними расправлялись или сдавали конным воинским разъездам. Если пленный имел в ухе кольцо с именем хозяина, его возвращали, но чаще убивали на месте. В общем, надежды на побег быстро улетучились.

Однако надежду на возвращение Алексей не терял. Дважды ночью, когда никто не видел, он тер амулет, доставая его из мешочка. Но толку не было, и почему, он понять не мог.

У многих пленных висели на шее различные предметы. У православных – крестики, у язычников – амулеты, обереги. Татары их не трогали, верили: возьмешь чужой оберег – накличешь беду. Да и что в обереге ценного? Его ведь даже не продашь.

И единственное объяснение, которое пришло Алексею в голову, – он не исполнил предназначенного ему судьбой. Камень или связанные с ним высшие силы оберегали его от гибели – в том же бою с Евпатием Коловратом при Коломне, при пленении моголами на дороге. Стало быть, надо пройти испытания до конца.

На третий день могол, маленький, кривоногий, почти как все степняки, с вислыми усами, ткнул пальцем в Алексея:

– Ты.

И Алексей отошел к воротам, к группе других несчастных. За время пути он похудел, лицо и руки загорели, обветрились, но все равно он выделялся среди других ростом и статью.

Невольничий рынок был рядом с городскими стенами. Пленников выстроили на помосте. Толмач обошел ряд невольников, расспрашивая, кто какими ремеслами владеет. Посмотрел на Алексея.

– Воин?

Алексей кивнул.