– Половцы – в своих богов верят. Тенгри – их главный бог! Велес-батюшка его чует… Идемте… Красава! Все потворы неси…

Потворы… Ну да, Красава же потворница, помощница Нинеи-волхвы. Вон, встала уже, как и положено, по правую руку. Сейчас священные предметы подавать будет. Всякое там варево в горшках, сушеных змей и прочее… А вообще-то у потворников и свое дело имеется. Есть чаровники – травоведы-гадатели, знающие травы, изготовители снадобий и обрядовых напитков… Как раз вот от слова – «чара». Есть обавники, читающие славления и приговоры, хранильники – изготовители священной утвари, оружия и снаряжения, наузники – изготовители наузов, колдовских оберегов-узелков…

Вслед за волхвою все спустились вниз, во двор, и, пройдя на задворье, оказались в бане. Обычной, топившейся по-черному бане.

– Раздевайтесь… Ну, рубахи снимайте! И кресты…

Ага, вот оно что… кресты, значит… Ну, да ежели делу поможет…

Не то чтобы Михаил Ратников в ТОЙ своей жизни был полным агностиком… но и религиозным не был точно. А потому крестик, поколебавшись, снял. Положил осторожно на лавку, поверх рубах – нижней льняной сорочки и верхней – тонкого дорогого сукна с серебряным шитьем. Жарковато-то в зной в двух рубахах париться, однако ж ничего не поделать – имидж! Встречают-то по одежке, рубаха немецкой ткани да с серебряным шитьем – все равно как погоны офицерские! Уж по крайней мере – старший лейтенант.

Пока парни снимали рубахи, волхва и потворница уже приготовились, встали вокруг чана.

– Готовы уже? – Нинея скосила глаза. – Подойдите поближе…

– Велесе, Велес… Бо вещим хотением, превеликим увещеванием… Велесом. Хорсом, Симарглом…

– Бо вещим хотением… увещеванием… – эхом повторила Красава. Девчонка тоже разделась, оставшись в одной тонкой нижней рубашке, сквозь которую просвечивали ключицы и еще толком не оформившаяся грудь.

Глянув на девчонку, Ермил закусил губу… Миша хотел было ткнуть парня в бок – чтоб не пялился, да не успел… В глазах неожиданно потемнело, и по всей коже пробежали мурашки…

– Ну, мужики, будем!

Михаил с боцманом Петровичем сидели за столом в тесной каморке судового радиста, коих на всех судах традиционно называют «маркони». Сидели не просто так – праздник какой-то праздновали. То ли грамоту «За доблестный труд» обмывали, то ли переходящее красное знамя…

А, нет! Коля, радист, за прошедший день рождения проставлялся. Угощал вискарем. Миша – а уж тем более боцман, виски не очень любили – да и мало пробовали, – но пили. Дареному-то коню в зубы не смотрят!

– Николай! За твой день рождения!

– Мужики, в порту – с меня кабак.

– Само собой, Колюня… Что-то скучно сидим. Музыку какую-нибудь вруби.

– Хо! Петрович! Да не вопрос. Что слушать будешь? Знаю, «Дип Перпл» тяжеловато… «АББА», «Бони М», «Тич-Ин»? О! Демис Руссос!

Радист ткнул кнопку серебристого «Шарпа». Шикарный магнитофон! А уж сто́ит – как треть «Жигулей»! Ну, четверть.

Негромко заиграла музыка… Та самая мелодия… «От сувенира к сувениру…»

– Мишаня-а! Господин сотник! Ну, просыпайся же! Велес бо мудрый… Очи-то открой! О, слава богам…

Старуха волхва проявилась сквозь морщинистое лицо Петровича. Вилка с насаженным на нее соленым огурчиком превратилась… в какой то серебристый жезл… науз…

– Нинея… Всеславна… Что скажешь-то?

С помощью Красавы сотник поднялся с пола. Ермил уже стоял у светильника, краснел ушами. Видать, тоже что-нибудь этакое привиделось…

– А то и скажу… Не половцы это! Вот не чует их Велес-отец. Не чует. А должен бы! Да и сама я никакого «степного духа» не вижу, не чувствую. Зато чувствую «крест»! Ай, Миша, это не старых богов люди сделали, сотворили! Ищите людей Креста. Других богов там и следа нет.