– Мам, значит, ты ошиблась, с Немым-то? – как будто мимоходом однажды поинтересовалась у матери Юлька. – Я уж думала – все. И ты тоже не особо надеялась, а он…

– Не я ошиблась, – возразила Настена. – Это мы с тобой там сделать ничего не могли, а Арина, видишь, спасла. А ты что, не рада, что у нее вышло? – нахмурилась лекарка. – Не вздумай обижаться, что не ты исцелила! Главное – помогло.

– И в мыслях нет! – замахала руками Юлька. – Счастье, что выжил, но… Арина как-то про бабку свою говорила… Может, научила она ее чему-то? – девчонка пожала плечами и вернулась к лежавшим перед ней на столе туесочкам со снадобьями. – То-то я гляжу, она и Красаву сразу окоротила, та от нее шарахается!.. А ты что, так и не вызнала, чем она его? Я не помню, чтобы ты хоть раз руки опустила, а всё обошлось. Это же ты им, – Юлька мотнула головой куда-то в сторону, – не говоришь никогда, что надежды нет, но я-то знаю, какая ты бываешь, когда есть хоть малая возможность спасти, а когда остается только к отцу Михаилу идти, просить причастить перед смертью и панихиду заказывать.

– Ты бабку ее не поминай! Не твое дело! – отрезала мать. – И расспрашивать не вздумай! Та бабка что меня, что Нинею смела и не заметила бы! И Арину она от нас до сих пор прикрывает. Я сама так не умею, не видела, но слышала, что бывает такое.

– Это как?! – Юлька перестала даже вид делать, что другим занята, уставилась на мать. – Она же померла давно…

– Померла, но и в посмертии свою любимицу защитила от всякого, кто попытается что-то вызнать против ее воли или навести морок. А может, и свои тайны так берегла. Сама знаешь, если спрашивать умеючи, и забытое расскажется. Но на этот раз получит волхва подарочек! – Настена разве что руки не потерла в предвкушении. – Сама Арина про это, похоже, и не ведает; такая защита во сне делается. А в ней самой ведовства нет, не научена.

– Но Немого вылечила же! И бабы к ней ходили…

– Ну да, жди, дозволила бы Анна языческий обряд проводить! – фыркнула Настена. – Нет, моя бабка про это тоже знала… Когда я в твоем возрасте была, она как-то рассказывала, что не наша это сила, а древняя. Древнее Светлых богов и христианской веры. От Великой Матери идет. От рождения каждой бабе дается, но вот пробудить ее и направить, куда надо, не каждая способна, да и не каждой требуется. И даром не проходит: уж очень много сил берет – душевных, а если их не хватит, так и телесных… Помнишь Андрюхину мать? Морена-то свое отхватить так и норовит, только зазевайся, потому спасти эта сила может только тех, ради чьего спасения себя не жалеют. Детей или любимых… Вон, как Арина.

– Но ведь она там не одна была… – встряла Юлька. – Ульяне-то что до Андрея? Или Верке? Или…

– Да не перебивай ты! – поморщилась Настёна. – Я это до сих пор сказками почитала, как мне бабка передавала, да только получается, что и в самом деле – сказка ложь, да в ней намек… Допытываться у баб и сама не стану, и тебе не советую, но думаю, что каждой, кто Андрюху лечил, что-то свое припекало… Каждая в самую глубину своей души заглянула и нашла там что-то… Как сказать-то? Ну, то, что с Арининой любовью по силе сравнилось, наверное… С каждой бабой такое случается, особенно когда детей задевает. Видать, им всем до зарезу понадобилось, чтобы он выжил, понимаешь? То ли надежда их поманила, то ли каялись за что-то… а может, и все вместе. У баб иной раз столько всего перемешается – замучаешься распутывать. Да и ни к чему.

– Пусть у баб, ладно… Но Елька с малявками-то?..

– Великая Мать всем поровну отмеряет, только просыпается у всех в разное время. Если вообще просыпается.