– А ну что тут за галдёж?!

Из внутреннего перехода разваленной крепостной стены в пролом выглянул дядька Ждан.

– Дела вам нет? Сейчас на носилки всех поставлю, будете камень с крепостного двора выносить! А ты, перебежчик, где должо́н сейчас быть?! – Он уставился на Оську. – Обратно, может, в пешцы захотел?

– Ждан Невзорович, да я тут к обозным за дёгтем с бадейкой бежал. – Тот втянул голову в плечи. – Вот подле ребяток только встал, чтобы дыхание маненько перевести, и всё, и опять уже дальше бегу.

– Больно быстро сбилось оно у тебя, дыхание, как я погляжу, – нахмурившись, проговорил дядька и, глядя, как убегает по тропинке молодой пушкарь, одобрительно хмыкнул. – Ну вот, другое дело, а то дела ему нет. Что, Митяй, много вы сегодня ядер нашли?

– Два десятка, Ждан Невзорович, – ответил тот. – В основном всё мелкие и немного срединных. Из больших только одно, да и то с сильно сплющенным боком.

– Да-а, мало. – Тыловой старшина вздохнул. – Говорил же, нужно было в Пскове большой ряд на выделку их у кузнецов заключать. Это когда ещё с усадьбы наш пушечный припас придёт? Точно никак не раньше конца половодья. Да и придёт ли? Поговаривают, что у Рузиля в ямах селит, селитера[6] ещё не вызрела. А нам ещё до того времени две крепости развалить нужно и к обороне этой изготовиться. Так, ладно, как в лагерь пойдёте, ты, Маратка, к отцу забеги, разговор насчёт тебя с ним утром был.

– А что такое, Ждан Невзорович? – полюбопытствовал молодой берендей. – Дело какое?

– Вот и спросишь у него сам, – поморщившись, ответил дядька и, завидев подходившую по протоптанной дороге полусотню пешцев, замахал рукой. – Сюда, сюда ступайте! Вот на этот завал! Эй, Нежатко, почему носилок мало? Я же сказал с десяток их вам из жердин набить!

В большой юрте было хорошо натоплено, и собравшиеся командиры скинули свои полушубки.

– Разрешите продолжать, Александр Ярославович? – Сотник поклонился княжичу.

– Продолжайте, Андрей Иванович. – И кивнул. – Ты сам давай совет веди, я слушать буду.

– Тебе слово, Илья Ярилович, – обратился к командиру орудийной дружины Сотник. – Так сколько, говоришь, у тебя неразобранного пороха в обозе осталось?

– Пудов десять только, Андрей Иванович. – Он развёл руками. – Весь остальной лишь в зарядных мешках.

– Ну да, и тех едва ли четверть от всех привезённых, – со вздохом заметил старший тыловик бригады. – Очень много на себя орудийного припаса этот Дерпт забрал. Да и немудрено, это сколько же камня мы тут побили, а на подрыв того завала, чтобы немцу в бок зайти, сколько у нас пороха ушло?! Без него вообще вряд ли мы на стены смогли бы залезть. Ну, или оставили бы под ними половину всей рати.

– Да-а, это верно! – пронеслось по рядам рассевшихся в шатре командиров. – Такую твердыню только лишь долгой осадой брать, в удачном месте она здесь стоит. Ни пороки, ни башни под стены просто так не выставить, про лестницы и про тараны вообще можно не говорить.

– Одно плохо: теперь восстанавливать всё самим же, – крякнул командир пешей рати Угрим. – Мои вои неделю завалы растаскивают и говорят, что ещё три раза по столько им времени будет нужно, чтобы до самого основания стен добраться. Сами же знаете, только тогда каменщикам за кладку можно будет взяться, а тут ещё и людей постоянно в другие дружины забирают. Едва ли три сотни у меня сейчас работают.

– Потерпеть нужно, Угрим Лютомирович, – вздохнув, сказал Сотник. – Сам видишь – жителей совсем мало, почти все они из Дерпта разбежались или смерть при штурме с оружием в руках приняли. А из новгородского ополчения едва ли сотня тут решила остаться. Когда это ещё здесь мирным людом окрестности наполнятся? Нарва вон, скоро три года, как уже наша, а в ней воинов до сих пор на порядок больше, чем простых жителей. Сколько времени нужно, чтобы сюда, в прибалтийские земли, переселенцам подтянуться? Зазывать-то их уже начали, но ведь время для такого надо. Ладно, и вас, конечно, тоже можно понять. – Командир бригады подтянул к себе несколько листков бумаги и быстро их пробежал глазами. – Василий, из своего конного полка каждый день будешь по две сотни в помощь выделять. Смотри сам, хочешь, так по очереди определяй, а можешь одних и тех же на работы закрепить, тебе виднее. С обозной команды Варламовича три десятка ежедневно придётся направлять. Так, пластуны. – И он со вздохом отложил лист в сторону. – Пластунов нам никак нельзя трогать, у них особое, большое дело есть. Степной эскадрон, хм, он тоже пока пусть порученным занимается. А вот ладейщики, те – да, те пешцам, пожалуй, помогут. Боян Ферапонтович, у тебя из ладейной дружины и судовой рати полторы сотни тут под рукой в походе, давай-ка, дорогой, и ты по пять десятков тоже ежедневно в работу определяй.