– Поможем, чего уж, – Ставрогин задумался. – Непросто, конечно, будет… Но кое-кого напряжем… Давай так. Завтра вечером здесь же и встретимся, как стемнеет. Христофора я упрежу. Что-то ты вызнаешь, что-то – мои люди. Не журись, отроче! Лиходеи твои – не невидимки, чай! Найдем… А сейчас – мне уже пора, а ты отдохни малость… Христофор поесть принесет.

Бросив в рот пару орешков, Ставрогин поднялся на ноги и, улыбнувшись, откланялся. Вскоре явился и Христофор – принес корзинку с пирогами и прочей снедью…

В лодочную мастерскую купца Никифора, что на Луковицком вымоле, Ермил заглянул прямо с утра. Несмотря на ранний час, там уже ошивалась целая куча народа – рыбаки, перевозчики, мужики-смерды… Солнышко едва только встало, сказочными бриллиантами сверкала в траве роса, с реки тянуло туманом.

– А вот мы на утренней зорьке…

– Да разве ж посейчас клев? Раньше надо было!

– Да уж, спать нынче некогда…

– Мужички! – прикинулся сироткой отрок. – А где мне тут про лодки спросить? Хозяин послал…

– А эвон – Никита-мастер. У него и спрашивай. Да торопись, пока работой не занялся.

За распахнутыми воротами мастерской, похожей на большой длинный сарай, виднелись остовы лодок. Тянуло дымком. Вкусно пахло разогретой смолой и древесной стружкой.

– И какую твоему хозяину лодку? – плечистый мужик с окладистой бородой в длинной посконной рубахе – Никита-мастер – искоса взглянул на Ермила.

– Большую бы! – тут же выпалил отрок.

– Ладью, что ль? Так это не ко мне.

– Не, не ладью. Лодку. Такую ж, как мужики ратнинские недавно купили. Деда Коряги мужики…

– A-а, Ефимко-тиун! – тут же вспомнил Никита. – Как же, как же! Их Арсений привел, перевозчик… Сказал – земляки. Его Лодочником еще кличут. Ну, это у них, в деревнях… у нас тут таких лодочников – тьма! А Сенька ножиком еще хвастал – купил… Ленты еще, подарки всякие. Зазнобе, говорит… Так что они, на лодку не жаловались?

– Да не жаловались… А лодки-то можно посмотреть?

– Так смотри… Хозяин-то твой цены знает? Еще и обождать придется – заказов нынче много.

Знатные были лодки! Вместительные, добротные, красивые. Ну, конечно, красивые! Разве любая вещь, сделанная с душой, – не красива? Так красива морская ладья, жутко красив и варяжский драккар… И вот эти – казалось бы, вполне обычные лодки – тоже красивы, не оторвать глаз!

Что же – теперь точно установлено, лодку Корягины покупали здесь, у мастера Никиты. И что с того? Что это дает-то? Тут Ермил пока что ответить не мог, но точно знал одно – именно так действовал бы сейчас сотник, именно так он и учил.

Простившись с мастером, Ермил направился в город, раздумывая – не упустил ли чего? Так вот, в раздумьях, и встал возле уютной деревянной церковки Рождества Богородицы, рассеянно перекрестился, глядя, как дерутся в пыли воробьи… Рядом, на паперти, сидел какой-то мелкий отроче и деловито стругал ножиком палку… Удочку, что ли, выстругивал?

Нож! Арсений Лодочник хвастался ножом – об этом обмолвился Никита-мастер. Так, невзначай, между делом. Подумаешь – хвастал, подумаешь – нож… Подумаешь – да не скажешь! Не каждым ножом похвастаешь, далеко не каждым… На торговой площади таких дешевых ножиков…

Значит, этот – не дешевый! Значит – дорогой, на заказ сделанный… Такой, какой Кузнечик когда-то выковал – стальной, с наваренными железными щечками, сам собой затачивается!

А где у нас тут кузнецы? Да в Заречье – у реки…

– Господи, помилуй… Здрав будь, Ермиле!

Вздрогнув, юноша резко обернулся:

– Фекла! Ты как здесь?

– Вот, – поправив платок, юная странница кивнула на церковь. – Заходила… Посейчас вот в храм пресветлый Петра и Павла… Пошли-ко, отроче, со мной – отстоим обедню!