– Да уж погребу! – откинув холстину, с наслаждением потянулся Корост. – Это и есть хваленая Младшая стража?

Нерод нехорошо усмехнулся:

– Коли б ты на веслах сидел – так бы легко не отделались! Молодой здоровый мужик, да в страду… Очень даже подозрительно! Сидели бы сейчас на берегу, на спрос отвечали…

Как всегда, Миша проснулся рано. Потянулся, зевнул да, резко вскочив на ноги, принялся делать зарядку. Привычка – вторая натура, чего уж…

В распахнутое окно билось яркое рассветное солнце. С улицы, с просторного двора Михайловской крепости, уже доносилось привычное:

– Раз-два… раз-два… левое плечо – вперед… Бего-ом… арш!

Свободные от службы воины Младшей стражи отправлялись на утреннюю пробежку. Потом, после завтрака, их ждала воинская учеба: силовые тренировки, бой на мечах и копьях, стрельба из арбалета в цель, боевое слаживание…

Все как всегда…

Покончив с упражнениями, Михайла вышел на двор – облился ключевой водой из колодца да, расправив плечи, крякнул – до чего ж хорошо!

Сия выстроенная недавно крепость – Михайловский городок – названа была в честь тезоименитства духовного пастыря иеромонаха Михаила, старинного Мишиного духовника, наставника и друга, в успении вошедшего в сонм праведников, где все было сделано так, как сотник того хотел, чтоб было красиво, удобно и вместе с тем величественно.

Задумал все Михайла, а выстроил – старшина плотницкой артели Кондратий Епифанович по прозвищу Сучок, мастер от Бога. Вместе с помощником, родным своим племянником Питиримом (в просторечии Пимкой, или просто – Швырком) да артельщиками-плотниками. Выстроили здания для управления – в Михайловом городке, а по сути – на выселках, в воинском лагере Младшей стражи. «Хоромы» вышли ничуть не хуже боярских, а может, даже и княжеских. Строили хорошо, с размахом, чтобы можно было совет созвать, пир устроить, да еще и о делопроизводстве, о бюрократии, думали – было где писарей посадить, и казну держать, и с возвышенного места приказы объявлять. С высокого, почти что княжеского, крыльца. Так и задумано было – на крыльце сразу видно бывает, кто из бояр к князю ближе, а кто дальше. Когда князь по каким-то торжественным случаям на крыльце восседает, то бояре на ступенях стоят – ближние повыше, остальные пониже.

В просторных сенях же устроили большие окна, не только для света, но и для воздуха, иначе на пиру так надышат, что в волоковые окошки этакий дух не пролезет! На ночь и в непогоду окна закрывали ставнями. В сенях и располагалась «прихожая», а уже следом – горница сотника, так сказать – рабочее место для всяких «бюрократных дел», с коими Михайла управлялся не один, а с целым «взводом» писцов во главе со старшим – Ильей, дальним своим родственником. Еще не успели закончить строительство нового «гнезда бюрократии», как семейство Ильи, возглавляемое его женой, с нескрываемым энтузиазмом переправило из дома в новое помещение завалы учетной документации – и пергаментные и берестяные – заляпанные чернилами письменные столы, ящики с берестой, гусиными перьями и вощанками, объемистые горшки с чернилами и еще кучу непонятно для чего нужного и неизвестно как накопившегося барахла. Всему нашлось применение, да что там говорить – еще и мало барахла оказалось, о чем постоянно нашептывал Илья, приступив к исполнению должности главы канцелярии – старшего дьяка!

Вот и сейчас Илья должен был явиться с докладом. Да уж и явился, поди, маялся, ждал в сенях…

Так и случилось! Высокий, длинноволосый и худощавый, дьяк чем-то походил на монаха… только вот монашеской кротости во взгляде его не просматривалось напрочь, а просматривалась какая-то постоянная озабоченность, въедливость даже.