Позавчера я, проезжая на своем «Рено» мимо гастронома «Быстроном», его видела. Мы только что с девчонками вернулись с базы отдыха, поэтому ничего удивительного в том, что на мне были потертые «ливайсы» и старая джинсовая куртка. Видели бы вы, в чем приехала Машка! В платье и соломенной шляпе. Пришлось отправлять ее обратно, убедив в том, что вечерами у воды не согревает даже костер.

Когда я заметила у «Быстронома», куда собиралась заехать за продуктами, пьющего «Жигулевское» бывшего сожителя, меня разобрало такое любопытство, что я припарковала автомобиль и вышла навстречу ему из-за киоска. До этого, еще до «Энергии», мы встречались трижды – Москва город большой, но тесный, – и всякий раз он одалживал у меня денег. Когда сто рублей, когда двести, когда в подпитии, когда – нет. Я давала, жалея, но прекрасно понимая, что не вернет.

– Ну, как? – спросила я после традиционных приветствий старых друзей. – Что нового?

Он был рад встрече, как ребенок, эти годы в сволочь его не превратили, о чем я, справедливости ради, должна заметить. Был по-прежнему приветлив и добр. Единственное, из-за чего он расстроился, это из-за моего скоропалительного бегства пять лет назад.

– Ты поспешила, Лара, – сказал он, откровенно расстроившись. – Зачем было так торопиться? Мне выделили комнату в новом общежитии, она почти в два раза больше, душ на четыре семьи. Третий этаж, просторно. Зарплата сейчас приличная. Кстати, можешь поздравить, мне присвоили старшего сержанта.

Я от всей души поздравила и угостила сигаретой из пачки «Парламент». Он удивился, но прикурил, справившись о том, где я работаю. На этот вопрос его навела, очевидно, пачка сигарет.

– Главным бухгалтером, – улыбнулась я и предложила подвезти его туда, куда он, по всей видимости, сейчас и направляется с коробкой конфет и бутылкой вина.

В машине он заметно осунулся и, рассматривая интерьер салона, стал говорить о том, насколько одинок. Все у него складывается хорошо: и карьера, и здоровье, слава богу, бандитской пулей не попорчено. Вот только с личным – того, не очень. Я везла его к какой-то бабе и жалела, как могла. Про себя, конечно, жалела, про себя. И уже у последнего подъезда дома, к которому он ехал, приняв от меня в подарок оставшиеся в блоке несколько пачек сигарет и не початую вчера бутылку виски, он заговорил о том, как мы зажили бы с ним, согласись я начать все сначала.

– Ты хороший парень, Миша, – по-доброму ответила. – Но я так тяжело шла к тому, что сейчас имею, что как-то не хочется начинать все сначала.

Сообразив, что мы уже чужие люди, он попросил в долг двести рублей, и я дала пятьсот. Дала бы больше, но у меня оставалось не больше тысячи на «Быстроном».

А неделю назад я случайно столкнулась на улице со своим вторым мужчиной. С тем самым, на кого меня вывела судьба в качестве последнего испытания, чтобы на этом испытания и закончить. Я познакомилась с ним через два месяца после того, как рассталась со своим милиционером. Первая ошибка меня ничему не научила, и в свои двадцать семь я все еще оставалась той девочкой со смешными косичками, бегающей по золотым полям Земгале и мечтающей об иноземном принце.

Принцем Максим не был, просто выглядел приличным человеком. В нем на самом деле все укладывалось в мое представление о порядочном мужчине. Будучи старше меня на пять лет, он носил хорошую одежду, ездил на новеньком «Форде», имел бизнес и даже посещал казино. Заметив за столом одного из оптовых магазинов по продаже спортивного инвентаря светловолосую девушку, он, как любил говаривать потом, «влюбился сразу и навсегда». В моем понимании «навсегда» – это навсегда. То есть по-другому уже никогда не будет, а никак не на три месяца. А Максу понадобилось ровно столько, чтобы однажды, приехав в его загородный дом, я застала его с какой-то девкой в постели… Я бы нервничала гораздо больше, если бы эта девочка с торчащими ребрами и узловатыми коленями была красавицей. Но ребра торчали, коленки выпирали, и спрятать это за чем-то другим было невозможно по причине того, что это были самые широкие запчасти на теле топ-модели местного модельного агентства.