— Вы куда пропали?

— Пап, ты двери хоть закрыл? — осматриваю руки отца и, не находя в них ключей, перевожу испуганный взгляд на подъезд. — Постой, а ключи?

— Ой…

Вот мне и ой. Вот и выбилась в лидеры, чтоб меня.

— Пап, ну как так? Давай, через балкон полезу…

Отец выглядывает из-за меня и улыбается:

— Зачем? Вон, Артём идёт. Что он нам не откроет?

Очень хочется верить, что Егор не станет при папе пытаться выяснять со мной отношения. Очень хочется верить, что он вообще не станет этого когда-либо делать.

— У меня есть ключи. — ухмыляется бывший, закопавшись в карманах тёмных джинсов.

Мои брови удивлённо ползут вверх.

С какой такой великой радости у Егора есть ключи от моей квартиры? Он же вроде как оставил мне свою связку ключей, когда собрал манатки и рванул к своей новой пассии.

Хмуро наблюдаю, как в руках Тарасова появляется огромная связка ключей и он шагает к дверям моего подъезда.

Как-то многовато ключиков. Никак от всех своих баб по ключу собрал. Ну, кроме меня. Я ему определённо точно ключей не давала. Не в этом году уж точно.

Как назло, ещё и Молотов успевает дойти до того, как мой бывший открывает для нас дверь.

У соседа явно хорошее настроение, чего не скажешь обо мне. Уголок губ насмешливо приподнят, бейсболка слишком свободно болтается на темноволосой голове, немного съехав вправо, а зелёный, прищуренный глаз озорно мне подмигивает.

Чокнутый какой-то!

Едва сдерживаюсь, чтоб не покрутить пальцем у виска.

Чёрт бы побрал сегодняшний день. Плохое начало отпуска. Плохое!

— Ну вот, а мы переживали. — весело щебечет отец, не замечая повисшего напряжения.

Он первым входит в квартиру, скидывая тапки у дверей, а я замираю в дверях, обернувшись к Егору.

— Ключи от моего дома и квартиры сегодня же оставишь. — шепчу, косясь на возящегося с замком Молотова. — И вообще, не засиживайся. Попрощайся с отцом и… проваливай.

Не хочу слышать ответ и не хочу ничего обсуждать. Просто пусть уходит. Пусть знает, что ему здесь больше не рады.

— Сама же меня позвала. — усмехается Тарасов, тесня меня в коридор.

— Позвала. — киваю. — Но не для сцен и разборок же, боже. И ты отказал, вообще-то.

— Куда?! Стоять! — гремит в подъезде.

Невольно вздрагиваю, пытаясь рассмотреть из-за спины Тарасова, что там происходит.

— Какие разборки? Ты моя жена… — начинает было бывший муженёк, как его ноги резко приходят в движение.

Мне даже кажется, что он подпрыгнул, впустив в квартиру обезумевшую собаку.

— Ах-ах-ах. — не могу сдержать истерический смех.

Пёс до такой степени напугал Егора, что он едва не запрыгнул на шкаф, побледнев и выронив ключи.

Мне бы озаботиться, куда ломанулся хаски, влетевший в мою квартиру пушистым вихрем, едва не сбив с ног и Тарасова, и меня заодно, но я могу лишь смеяться, глядя на перепуганного бывшего и то, как он вжимается в шкаф.

— Вот это гости. — смеётся отец, явно обнаруживший наглеца в моём доме.

— Ты больная, Яна. Тебе надо голову проверить. — отмирает бывший, дёргаными движениями отлипнув от шкафа и подняв с пола ключи.

Второй раз за день слышу подобные речи. Возможно, даже не последний. Хоть бери справки ламинируй и с собой носи, в качестве опровержений на вот такие вот обвинения.

Каюсь, я совсем забыла, что Егор боится собак. Да и как здесь было вспомнить, если никаких подобных припадков с ним никогда не случалось?

Перспектива, обзавестись собственной собакой, становится всё более привлекательной.

— Да ладно тебе. — отсмеявшись, я протискиваюсь мимо Тарасова, шире открывая дверь.

Соседа нет. Его дверь закрыта. Наверху слышится какая-то возня и громкие шаги.