Эй, привет, помнишь меня, мы в Берлине чуть прямо на танцполе тройничок не устроили? Да-да, та самая, что крутила задом и перед тобой, и перед тем итальяшкой.

Уф-ф, не! Алинка бы так сказала. Она еще бы и расхохоталась в довесок, и локтем собеседника пихнула, мол, у нас есть общее прошлое, давай скрепим его еще и общей попойкой. Алинке было не сложно махнуть автостопом в другой город, и пусть папа по возвращении полдня гоняет непутевую едва-едва справившую совершеннолетие доченьку ремнем по двору. И со мной на соревнования она ездила всегда. Всегда! Без исключения. До самого последнего моего конкурса, за три недели до моей свадьбы. Того, из-за которого и свадьбу-то чуть не отменили. Только в последний момент Дэн у меня вымолил прощения за тот скандал, когда разнес мою комнату в хлам, за размитый попутно привезенный мной с этого соревнования хрустальный кубок.

Упрашивал не рушить то, что мы столько времени строили.

Почему я повелась? Почему все-таки отказалась от того, что делало меня мной?

От того кубка осталась только золотистая крышечка с танцующей парочкой. Её я оставила у мамы. От греха подальше. Тем более, что скандалы о моем “непристойном прошлом” повторялись с завидной регулярностью.

Булочки пахнут просто изумительно. И кофе…

По уму, надо все это вернуть этому мерзавцу, он ведь тоже на меня поспорил, но…

Но в холодильнике повесилась мышь. Вчера я весь вечер провалялась, слепо таращась во включенный телевизор. Было какое-то шоу, но я не помню ни слова, что они там говорили. Когда вспомнила про еду — ближайший супермаркет был уже закрыт.

Ну, если не вернуть — можно сказать спасибо. А заодно узнать, как он это провернул. 

Я возвращаюсь в квартиру, быстренько переодеваюсь — если уж мне накрыли стол на балконе, там я и буду завтракать, и беру с собой телефон. Немножко замираю перед тем, как набрать номер.

Кстати наш, русский. Нет, оно правильно, зачем тратить деньги на международный роуминг если можно достать местную симкарту?

— С добрым утром, мышонок, — мягко перекатывается у моего уха густой мужской голос. С акцентом, но все равно такой глубокий, аж до пяточек пробирает.

— Мне казалось, Карлсон должен съедать все мое варенье, а не забывать свои булочки на моем балконе.

В трубке раздается тихий смешок.

— Карлсон может и повзрослеть, и в этом случае ему уже нужно будет исхитриться, чтобы заполучить номер девушки, а варенье — варенье он и сам может сварить. По бабушкиному рецепту. Да и булочки испечь — это не землю спасти от метеорита. Так, только пораньше встать.

Но ведь встал же. Наверное, именно поэтому я и не отнесла его кофе с этими коричными завитушками ему под дверь.

За пять лет супружеской жизни Дэн не заморачивался даже яичницей на завтрак. Максимум — бутерброд намажет. А тут булочки. Теплые. На халяву. А добавки можно?

— Ну что ж, с миссией достать мой номер ты справился. Какой пункт по соблазнению дальше в твоем плане? — интересуюсь я деловито, украдкой отщипывая самый краешек коричного теста. Маленький, чтобы не чавкать в трубку. Нет все-таки у меня слипнется. И попа этого не переживет и от обиды разбухнет. Но как же вкусно…

— Начать с извинений, например? — спокойно откликается мой собеседник. — Ты ведь наверняка дуешься, мышонок.

— Настя, — по инерции поправляю я и тут же прикусываю кончик языка. Ах, ты ж, прощелыга! И ведь я четко уловила еще один смешок с той стороны трубки. Значит, все идет по его плану. И в отличии от своего бесстыжего приятеля, у шведа, что идет в обход, есть уже и мой номер, и мое имя.