– Того самого?

– Да, Анна, того самого.

Обсудить наши расходы мы с ней не успеваем. Перфоратор, видимо, отдохнул и начал работать с новой силой. Виола Адамовна элегантно поднимает с пола свою клюку и кричит мне на ухо:

– Идём, поможешь мне провести разъяснительную беседу с нарушителями спокойствия.

– Имеют полное право в дневное время.

– В любом случае шум не должен превышать нормированные характеристики, – похоже, её уже не остановить.

Мне совсем не хочется идти ругаться к соседям по непонятной причине. Я решаю удалиться под предлогом того, что не успеваю переодеться.

– Ничего страшного, – грозно говорит соседка и тянет меня за руку. – В твоём возрасте в любой одежде выглядишь прекрасно.

Я спорю с ней. Не хочу, чтобы Виктор увидел меня практически в неглиже. Но соседская дверь внезапно открывается и оттуда выходит… Олег.

– Ой, – пищу я и прячусь за Виолу Адамовну.

– О, Анюта, - радостно восклицает он. – Ты куда пропала? Сбежать хотела от меня?

– Я… - язык не слушается меня, когда он отстраняет удивлённую соседку, - Олег, понимаешь…

– Значит, ты здесь живёшь, Аня? – Олег вытирает руки о свою заношенную кофту. – Снимаешь хату в этом крутом доме?

Виола Адамовна внимательно изучает моего знакомого из интернета и недовольно хмурится. Вот я попала, так попала.

– Слушай, а откуда у тебя такие деньги? Или у тебя хахаль есть богатый?

– Анна Сергеевна! Может, ты объяснишь, что здесь происходит? – Виола Адамовна стучит клюкой по полу.

Олег ещё ближе подходит ко мне и протягивает руку к моему бедру. Проводит указательным пальцем по коже, а я луплю по его ладони.

– Эй, мне больно, – шипит Олег. – Могла бы и предупредить, что тебе надо сначала заплатить. Нам будет хорошо вместе. Квартирку только попроще надо снять.

– Что? – от такой наглости мои глаза округляются. – У нас с тобой – нет никаких «нам».

Я пытаюсь скрыться в своей квартире, но у моего недоухажёра глаза загораются как при виде добычи. Он хватает меня за талию и крепко прижимает к себе. Я пищу и вырываюсь. А он ещё больше распаляется. Мнёт мою задницу противными липкими лапами и обдаёт перегаром.

– Руки убрал, – слышу над головой грозный баритон.

– О, Виктор Эдуардович. А что так рано? Вы же говорили, что только к обеду будете.

– Руки! – рычит Виктор.

Олег отходит от меня и поднимает вверх руки:

– Всё, шеф. Я понял. Это твоя баба. Не надо злиться.

– Ты уволен, – бросает он сквозь зубы. – А ты… оденься…

До меня только сейчас доходит, что произошло. Олег пытается ему ещё что-то объяснить, а я готова провалиться под землю, лишь бы не видеть его ухмыляющейся физиономии. Запахиваю халатик и краснею.

- Анна Сергеевна, не ожидала. Так низко пасть, – в глазах Виолы Адамовны светится презрение. – А вы, молодой человек, – обращается она к Виктору, – ремонт затеяли?

Он не отвечает на её вопрос. Лишь смотрит на меня в упор. Потом быстро пробегается глазами по моим ногам и тихо говорит:

– Мда, лапа. Я был о тебе лучшего мнения.

– Да пошли вы все.

Я бросаюсь к своей двери, нервно дёргаю за ручку и быстро скрываюсь в своей квартире. Прижимаюсь спиной к стене, а по моим щекам от несправедливости катятся горькие слёзы. Протягиваю руку к полке с косметикой… и замечаю деньги. Его деньги.

Не задумываясь, хватаю доллары и выбегаю в коридор. Натыкаюсь на удивлённый, нет – любопытный, карий взгляд, но всё равно уверенными шагами подхожу к нему. Под нотации Виолы Адамовны распахиваю его пальто и медленно оттягиваю высокий ворот свитшота. Уже по традиции запихиваю деньги, глядя в его глаза, и с достоинством возвращаюсь в квартиру.