– Да что вы говорите! – не удержалась я от язвительности.

– Вы – ее дочь. Попробуйте вспомнить, не приобретала ли миссис Дрейк что-нибудь невероятно ценное? Или, может, ей дарили?

Я оперлась руками о стол, в свою очередь глядя на собеседника.

– Берт, она – Елена Дрейк, звезда модельного бизнеса и ток-шоу. Она обожает старинные сервизы, антикварные украшения и одежду известных брендов. Хотя при этом порой на нее находит что-то, и она отправляется гулять по секонд-хендам и блошиным рынкам. Плюс ей постоянно что-то дарят. У нее в доме куча реально ценных вещей. И все они остались нетронутыми!

– Кроме шейных платков и шарфов. Она сама сказала, что их нет.

– Мама не особо ценит винтажную одежду. У нее есть платки от Хермес, Шанель… еще куча брендов. Но… да, они дорогие, но из-за них не станут грабить дом и избивать владелицу. Если только… – и я замерла с открытым ртом.

– Что? – тихо спросил Берт, подавшись вперед.

– Один из любовников подарил маме французские кружева. Им около ста лет, может, больше. Она даже снималась в них для какого-то журнала. Но было это лет пятнадцать назад.

– Ева, в ближайшее время я хочу еще раз осмотреть дом миссис Дрейк.

– Без проблем, – пожала я плечами, – приезжайте, я вам открою. Но повторяю, понятия не имею, какой платок им понадобился. У мамы в компьютере есть список всех ее вещей. Я заскочу, скопирую на флешку и переброшу вам. Заодно и сама посмотрю.

– Спасибо. Вас подвезти?

– Я на машине. И надо решить, что делать с бабушкой. Оставлять ее одну не хочу.

Зря я волновалась: бабушка уже сама все решила. Когда мы с офицером Рейном вышли из кабинета, оба озадаченные, как действовать дальше, она сидела на диванчике и тихо общалась с медсестрой.

– До встречи, Ева.

– Хорошего дня, Берт, – выдавила я.

Себе я такого пожелать не могла.

– Евушка! – окликнула меня бабуля. – Поехали. Мама все равно пока будет спать. Кстати, я перебираюсь к тебе.

С бабулей бесполезно спорить. Я молча кивнула и пошла к выходу. Странное состояние: на душе тяжело, хочется реветь от бессилия, а голова ясная. И злость такая холодная и чистая.

Словно почувствовав мое настроение, погода на улице окончательно испортилась. Сгустились низкие серые тучи, пошел мелкий противный дождь. Порывы холодного ветра швыряли в лицо капли, пока я шла к машине.

Бабушка молчала. Судя по сосредоточенному выражению лица, о чем-то размышляла.

– Ева, – проговорила она, когда мы выехали со стоянки, – ты вообще понимаешь, что происходит?

– Нет.

– И я. У меня ощущение, что я покурила травки и теперь мне снится бред. Нет, в нашем мире мудаков столько, что нормальных-то порой толком не видно. Но избивать человека за платок или шарф… Ты можешь себе это представить?

– Я только что видела, что это сделали. Поехали в отель, надо забрать твои вещи.

На самом деле я радовалась, что ближайшее время буду не одна. Бабушка не даст пробудиться депрессии. Будем поддерживать друг друга.

А еще я хотела кое-что проверить. Полиция – это хорошо, но надо пораскинуть и самой мозгами. Просто так разрушать дом, а потом нападать на его владельца станет разве что пикируясь с Кристофом сумасшедший.

Но мастерски отключенная сигнализация подсказывала, что вряд ли там поработал безумец.

– Ева Дрейк, – вслух прочел Хан.

Он сидел в ресторане отеля. Остывал ужин, грелось вино, однако сейчас Хана меньше всего волновали подобные мелочи. Не обращая внимания на остальных посетителей, он смотрел на экран планшета.

– Ева… Е-е-е-ва-а-а-а, – протянул еще раз задумчиво.

Имя таяло на языке тягучей карамелью с легким медовым оттенком. Сладкое и грешное. Чем-то похожее на свою обладательницу. Женщина с именем той, кто склонила первого мужчину к грехопадению, просто не может быть иной.