Об искусстве [15]

I

Как-то раз, путешествуя по Пелопоннесу, мы заехали в картинно-средневековый Науплио. Его порт сторожат мощные серые стены форта, уютные кафе растянулись по набережной, а за ними узкие кривые переулки круто поднимаются вверх по склону холма, увенчанного венецианской крепостью. Городские улицы были чисты и умыты и хранили легендарную прелесть Греции – на материке (в отличие от островов) не так уж много мест, способных с ходу покорить сердце чужестранца. Греки называют его «Нафлио», видимо, в честь поросенка Наф-Нафа. Что необычно для Греции, город был основан крестоносцами по пути в Яффу и Аккру, зодчими были венецианцы, турки, французы и баварцы, а правил герцог Афинский. Науплио стал первой столицей независимой Греции, но ненадолго; его милостиво миновала судьба Афин, и город не стал перенаселенным мегаполисом.

Зато это хорошая база для вылазок по Арголиде. На главной площади стоит старинное венецианское здание, местный археологический музей. Экспозиция начинается с предметов искусства микенского царства, отпрыска великой минойской цивилизации Крита. Микенская культура расцвела недалеко отсюда за толстыми стенами Микен и Тиринфа, под скипетром проклятых Атридов. Удивительно свободное и вдохновенное искусство, с игривыми и сладострастными (как барочные нимфы на потолке нашего отеля) наядами и богинями, веселыми осьминогами на керамике, с фресками, напоминающими палестинский Дейр эль-Балах. Микенцы знали письменность, строили дворцы и крепости, вырезали из базальта замечательных львов над вратами в свою столицу. Но следующие залы свидетельствуют о глубоком упадке. Живописное буйство исчезает, и его место занимают голые геометрические формы. Пройдут века – с XII по VI век до н. э. – пока местные жители вновь создадут произведения живого искусства, обретут письменность и изощренность прошлого.

Эту лакуну времени чувствуешь, читая «Одиссею». Гомер писал свой анахронистический шедевр через четыре века после коллапса; он не подозревал, что прообразы его героев умели читать и писать, а их принцессы вряд ли стирали белье собственноручно. Искусство периода упадка крайне похоже на то, что сегодня принято называть «современным искусством». В небольшом музее афинского акрополя можно увидеть точную копию скульптуры Джакометти, сделанную 2700 лет назад. Простенький геометрический орнамент того периода с успехом сойдет за лучшее проявление современного искусства. Так в скромном музее Науплио мы нашли недостающую деталь мозаики-головоломки: смерть искусства – это признак коллапса цивилизации.

Другая деталь нашлась на другом конце Европы, в столице басков Бильбао, где стоит гигантский музей современного искусства, построенный еврейско-американским семейством Гуггенхаймов. Это, пожалуй, самое грандиозное здание, возведенное в современной Испании, оно подобно флагману торгового флота, входящему в Бискайский залив. Его форма уникальна. Там нет прямых углов, а изгибы стен столь замысловаты, что не поддаются словесному описанию. Здание музея построено с целью произвести впечатление, оно ошеломляет, как космический корабль, приземлившийся на деревенской улице.

Внутри оно меньше поражает воображение. Куски ржавого железа, видеоэкраны, грубые геометрические конструкции представляются шедеврами современного искусства. Художник из Нью-Йорка демонстрирует 15 рифленых стальных поддонов, художник из Японии – большую комнату с дюжиной телевизионных экранов, показывающих бесконечную пустоту. Четыре просторных этажа незначительной невнятицы венчает пятый этаж с коллекцией костюмов от Армани. Любой экспонат без ущерба можно заменить любым другим. Здесь нет «Рафаэлей ржавого железа», художник как творец искусства уступил свое место куратору музея, владельцу художественной коллекции. Это они решают, какой именно мусор будет выставляться, чье именно имя будет красоваться под фотографией размокшего куска мыла или дохлой крысы. И только блестящий ярлык Армани царит, неподвластный воле куратора, а может, наоборот, как воплощение идеального искусства в глазах куратора.