Фрэнк Уивер вел себя, как и полагается ярмарочному болванчику. Если приглядеться, можно различить руку кукловода. Менар, напротив, внушал трепет и, не повышая голоса, приковывал к себе всеобщее внимание.

По моей просьбе Арктур устроил мне экзамен. Удостоверившись, что ответы отлетают у меня от зубов, я сосредоточилась на французском, выискивая специфические термины и анахронизмы, подлежащие искоренению.

Временами безрассудность миссии приводила меня в ужас. Мне предстояло общаться с родными и близкими Фрер, ориентируясь лишь на ее публичный образ. Ну и нельзя забывать про элитное подразделение из восьмидесяти легионеров, преимущественно бывших спецназовцев, – которые охраняли инквизиторскую семью и успели изучить все особенности их поведения.

Нужно действовать быстро, чтобы раздобыть оба фрагмента информации. Первый – причина конфликта между Менаром и Уивером – я передам «Домино», а вторым поделюсь только с Арктуром.

К любому, самому замысловатому замкý можно подобрать ключ, и Бенуа Менар не исключение.

В канун февраля высокая температура и кашель почти на весь день приковали меня к постели. Вечером, устроившись под одеялом с толстым французским словарем, я вдруг почуяла ауру Дюко. Осушив заваренный Арктуром настой с лимоном и медом, я поплелась в гостиную.

– У нас гости, – сообщила я, плюхнувшись на диван. – Кстати, советую остаться. Рано или поздно Дюко захочет с тобой познакомиться.

– Хорошо, – откликнулся рефаит. – Как твое самочувствие?

– Лучше, – заверила я и, взяв протянутый термометр, засунула его в ухо. Вскоре прибор запиликал. – Ну вот, температура упала до сотни[34]. Завтра буду как огурчик.

– Понимаю, тебе сложно пить, но постарайся, иначе заработаешь обезвоживание, – предупредил рефаит, убирая градусник.

– Я постоянно пью!

– Да. Кофе. – Арктур забрал мою чашку. – Заварю тебе еще воды с лимоном.

– Давай. – Я шутливо толкнула его пяткой. – Ты прямо курица-наседка.

– Ко-ко-ко, – с самым серьезным видом прокудахтал рефаит.

Моя улыбка померкла, когда начались новости. «Око Сайена» передавало радужные сводки о вторжении в Португалию. Как радостно сообщил репортер, битва за Лиссабон уже в разгаре.

На экране появилась карта. Лиссабон распростерся за широким устьем Тахо. По приказу Грэма Харлинга, верховного адмирала Сайенской Англии, военная флотилия перекрыла реку. На столицу с двух сторон надвигалась пехота, авиаудары обрушились на густонаселенные города Коимбра и Порту. Уивер торжественно поклялся прекратить бомбардировку, как только президент Португалии Даниэла Гонсалвес объявит о своей полной и безоговорочной капитуляции. Португалии нужен Якорь. Пора принять неизбежное.

В свои двадцать девять Гонсалвес считалась молодым лидером. «Око Сайена» выставляло ее неопытным и слабым политиком, однако до сих пор Даниэла ухитрялась противостоять натиску сверхдержавы.

– Я призываю президента Гонсалвес капитулировать, – вещал с экрана Уивер. – Лишь Сайену под силу избавить страну от паранормальной чумы. Сложите оружие, откройте сердца Якорю, и он ответит взаимностью. Сдавайтесь, и никто не пострадает. Станете упорствовать, и вас постигнет участь зачумленного дома. От Португалии останется лишь пепелище.

К несчастью, это была не пустая угроза. Если Португалия решит сражаться до последнего и проиграет, она разделит судьбу Ирландии и ряда балканских стран. Ее население подвергнут остракизму и навсегда заклеймят смутьянами. Но, вопреки здравому смыслу, мне хотелось, чтобы Гонсалвес продолжила борьбу и не склонилась перед Якорем.