Арктур сказал, я обещала не лезть на рожон. Не просто обещала, а поклялась.

Выбравшись из ванны, я облачилась в ночную рубашку. Расчесала волосы – сушить их феном не было сил, пришлось довольствоваться полотенцем. Сунула грязную одежду в стиральную машину и достала из холодильника тарелку с остатками еды.

Арктур уже отправился на боковую. Изнемогая от боли, я почистила зубы и поплелась в спальню. Отопление не работало весь день, однако постель оказалась на удивление теплой. Невзирая на ссору, Арктур не забыл сунуть мне под одеяло грелку.

Стыд погасил тлеющий костер обиды. В самом прескверном настроении я щелкнула выключателем и, зарывшись в одеяло, прижала грелку к груди.

Несмотря на физическое и моральное истощение, сон не шел. Каждый вздох вызывал агонию. Кожа превратилась в сплошной оголенный нерв. Меня бросало то в жар, то в холод. Но больше всего терзали угрызения совести.

Принц-консорт.

Как только язык повернулся! Титул навязали ему против воли, два столетия Арктур мужественно сносил его, подвергаясь нападкам и насмешкам со стороны других рефаитов. Своей репликой я оскорбила его до глубины души. Усталость не оправдание.

К половине одиннадцатого кашель усугубился. Не выдержав, я ринулась в ванную в поисках лекарства. Чайная ложка сиропа смягчила горло, и я провалилась в сон.

К несчастью, забвение длилось недолго. Рука непроизвольно метнулась к изголовью, тело напряглось в предвкушении пытки. Обливаясь холодным потом, я проснулась и какое-то время таращилась в потолок. Осознав, что уснуть больше не удастся, я накинула на плечи длинный кардиган и, миновав гостиную, постучалась в соседнюю спальню.

– Заходи, – послышалось из-за двери.

Собравшись с духом, я переступила порог.

Если не считать расположения кровати, спальня рефаита мало отличалась от моей. Арктур устроился на боку, перед ним лежала раскрытая книга. Лампа отбрасывала на потолок вытянутые тени.

Арктур оторвался от книги. Мне и раньше доводилось видеть его обнаженным по пояс, но только сейчас в глаза бросилось отсутствие пупка. В тусклом свете ночника под золотисто-медовым сарксом проступали рельефные мускулы.

– Пейдж?

Я смутилась, осознав, что таращусь на него, как баран на новые ворота.

– Извини. – К щекам прилилась краска. – Просто у тебя нет… – Я похлопала себя по животу. – Хотя откуда бы ему взяться.

Рефаитам неведомо чудо рождения. Они не созревают в материнской утробе. Когда Арктур появился на свет, один-одинешенек, он выглядел в точности как сейчас.

– Если тебя интересуют иные анатомические особенности, то их нет. – Арктур захлопнул книгу. – По крайней мере, внешне.

– Рефаиты не размножаются, – рассуждала я вслух, – значит у тебя нет…

Я осеклась, мечтая провалиться сквозь землю. Заодно пусть рухнет потолок и меня погребет под обломками.

– Надеюсь, ты пришла не обсуждать специфику моей анатомии, – бесстрастно произнес рефаит.

– Конечно нет. – Собрав крупицы смелости в кулак, я наконец решилась: – Хочу извиниться за сегодняшний инцидент. Прости, что сорвалась, прости за оскорбления. Мне очень стыдно.

Арктур повернулся и откинулся на подушки:

– Не извиняйся. Я действительно навлек на тебя множество бед.

– Ничего подобного. Не твоя вина, что меня заточили в каземат, а Вэнс казнила отца. Я жутко устала, поэтому и сорвалась. Прости.

Арктур подвинулся, приглашая меня сесть, и положил книгу в стопку, высившуюся на прикроватной тумбочке. Я робко устроилась на краешке кровати и плотнее закуталась в кардиган. В спальне рефаита было холоднее, чем в моей.

– Ты прав. В шахты я полезла только из желания доказать самой себе, что со мной еще не все потеряно. Полезла, совершенно не задумываясь, что тем самым ставлю тебя под угрозу, ведь ты не бросил бы меня ни при каком раскладе. – Наши взгляды встретились. – Я не кривила душой по поводу своих планов, но и упустить такой шанс тоже не могла. Впредь не буду давать обещаний, которые не собираюсь выполнять.