Выслушав меня, трактирщик выдернул руку, как будто обжегся о сковородку.

– Дервиш, ты не нравишься мне. Сегодня оставайся, а завтра утром чтоб духу твоего тут не было. Не хочу видеть твое лицо в своем доме.

Вот так всегда. Стоит сказать правду, и тебя начинают ненавидеть. Чем больше говоришь о любви, тем сильнее тебя ненавидят.

18 мая 2008 года, Нортгемптон

Чувствуя себя выжатой как лимон после ссоры с Дэвидом и Дженет, Элла на некоторое время отложила в сторону “Сладостное богохульство”. У нее было ощущение, что приоткрылась крышка бурлящего котла и вместе с паром на волю вырвались конфликты и обиды. К несчастью, крышку сдвинула она сама, позвонив Скотту и попросив его оставить ее дочь.

Позднее Элла горько пожалеет о том, что наговорила по телефону. Но тем майским днем она была настолько уверена в том, что поступает правильно, что ни на секунду не могла даже представить себе, какие последствия может иметь ее вмешательство.

– Здравствуй, Скотт. Это Элла, мама Дженет. – Она постаралась говорить весело, словно каждый день звонила приятелю своей дочери. – У тебя есть свободная минутка?

– Миссис Рубинштейн, что я могу для вас сделать? – удивленно, но учтиво промямлил Скотт.

Не менее учтивым тоном Элла сказала, что ничего не имеет против него лично, но он слишком молод и слишком мало повидал в жизни, чтобы жениться; что пройдет немного времени, и он поймет, даже поблагодарит ее за своевременное предостережение. Потом она еще раз попросила его забыть о браке и никому не рассказывать об этом разговоре.

Воцарилась тишина.

– Миссис Рубинштейн, я полагаю, вы понимаете, – произнес Скотт, в конце концов вновь обретя голос, – что мы с Дженет любим друг друга.

Опять он про любовь! Неужели люди настолько наивны, что думают, будто любовь все покрывает?

Ничего этого Элла не сказала.

– Я понимаю твои чувства, – произнесла она. – Поверь мне, понимаю. Но ты еще молод, а жизнь очень длинная. Кто знает, может быть, завтра ты влюбишься в другую девушку?

– Миссис Рубинштейн, не хочу быть грубым, но не считаете ли вы, что это относится ко всем людям, включая вас? Кто знает? Может быть, завтра вы влюбитесь в другого мужчину.

Элла хмыкнула, и у нее это получилось громче, чем ей хотелось бы.

– Я взрослая замужняя женщина. Я давно сделала свой выбор. И мой муж тоже. Об этом-то я и говорю. Брак – серьезное дело, и решение нужно принимать с большой осторожностью.

– Вы хотите сказать, что я не должен жениться на вашей дочери, которую люблю, так как могу когда-нибудь влюбиться в другую девушку? – спросил Скотт.

Беседа ни к чему не привела, оба были расстроены и разочарованы. Когда наконец они закончили разговор, Элла отправилась в кухню и стала делать то, что делала обычно, когда ощущала внутренний разлад. Она принялась за готовку.

Спустя полчаса Элле позвонил муж:

– Не могу поверить, что ты звонила Скотту и сказала ему, чтобы он не женился на нашей дочери. Скажи, что ты ничего такого не делала.

Элла тяжело вздохнула:

– Ну до чего же быстро распространяются слухи! Дорогой, позволь мне объяснить.

Однако Дэвид не стал ее слушать.

– Нечего объяснять. Ты поступила неправильно. Скотт все рассказал Дженет, и она ужасно расстроена. Несколько дней она поживет у друзей. Сейчас она не хочет тебя видеть. – Дэвид немного помолчал. – И я не могу винить ее за это.

Вечером не только Дженет не пришла к ужину. Дэвид послал Элле сообщение, что у него возникло срочное дело. Что за срочное дело, он не объяснил.

Такое поведение было не в его стиле. Он мог флиртовать с другими женщинами, мог спать с ними, но вечером всегда возвращался и ужинал дома. Каким бы глубоким ни был конфликт, Элла всегда готовила ужин, и Дэвид всегда, с радостью и благодарностью, съедал все, что бы она ни положила в его тарелку. Он никогда не забывал сказать спасибо – искреннее спасибо, – которое Элла воспринимала как завуалированное извинение за супружескую неверность. И она прощала его. Всегда прощала.