— Да, заслужила,— с вынужденной виной опустил глаза он.— Но не думал, что для тебя это так важно… Все ведь было хорошо…

«Ты ничего так и не понял обо мне!»— разочарованно отвернулась Ульяна.

Пока закипал чайник, от напряженного молчания звенело в ушах. Ульяне хотелось, чтобы Аркадий просто встал и ушел. Но тот сидел и чего-то ждал. А ей больше нечего было обсуждать. До него даже не дошло, что она слышала его разговор с Терентьевым.

— Знаешь, у меня очень много дел,— не поворачиваясь, проговорила Ульяна.— Езжай домой…

— Котенок, ну прости меня?— неожиданно Маслов обнял ее со спины, а уткнувшись носом за ухо, прошептал:— Я люблю тебя…

Ульяна напряженно повернула голову и с насмешкой выдала:

— Так возьми замуж!

Аркадий замер на секунду, неловко выдохнул и разомкнул руки.

— Котенок, это так не делается…

— А как?— холодно спросила она и повернулась.— В сексе и в жизни я тебя устраиваю… Если любишь, ценишь, уважаешь — верный способ все уладить…

— Я не могу вот так сразу решить изменить свою жизнь…

— Это потому что мне почти сорок?— глухо выдавила она.

— Ну что ты, котенок? Ты же еще ого-го,— сжалился Аркадий.

От этого «ого-го» Ульяна ощутила горечь во рту, поморщилась и зло бросила:

— А детей я когда рожать буду? На пенсии?

— Но ведь можно жить для себя,— напряженно поглаживая лоб, проговорил Аркадий, и сам понимая, как это неубедительно звучит. Лучше бы он раньше прямо сказал ей, что не хочет детей.

«Мерзкое дежавю…»— Ульяна уронила плечи, понимая, что сейчас просто стучит в закрытую дверь, и даже не в дверь, а в стену, за которой тонны лжи и беспросветный эгоизм. Так зачем она хочет туда попасть?

— Снова решаешь за меня?— уже с абсолютным пониманием безнадежности своего положения сказала она.

— Тебе не кажется, что всему свое время?— с раздражением дернул плечами тот.

— Да, и мое уже подошло,— согласилась Ульяна и шагнула навстречу ему.— Ты не волнуйся, я не хочу замуж за человека, который продолжает делать меня девочкой на побегушках.

— Что это значит?— возмущенно выпрямился Аркадий.

— Ты, кажется, коммерческий директор — современный, молодой, умнее меня будешь. Где двери, знаешь!— швырнула ему напоследок Ульяна и стремительно вышла из кухни.

— Ничего, успокоишься, поговорим,— хмыкнул Аркадий и тяжело вздохнул, предвидя, что следующую пару недель секса не будет, пока не вернет расположение Ульяны. А на носу аудит филиалов…

Входная дверь захлопнулась. Ульяна прижалась к стене у окна гостиной и, зажмурившись на несколько секунд, чтобы не заплакать, скороговоркой выдохнула:

— Все хорошо, все хорошо, все хорошо…

Обычно отпускало. Обидно, досадно, но с высоко поднятой головой она вновь поднималась и шла вперед. Но не сегодня…

Ульяна не выдержала и заплакала. И плакала не из-за Маслова, а потому что не понимала, как она к сорока годам пришла к такому: ни семьи, ни детей, ни реализованных желаний, а теперь и работы не станет. Осталось лишь ее хобби, призрачные клиенты, но сколько их — стабильности никакой.

С тяжелым осознанием предстоящих трудностей Ульяна обняла себя за локти и села на пол у батареи. Она никогда не жаловалась подругам, но сейчас не смогла вытерпеть пронизывающей боли в груди и написала Маше: «Я солгала: у меня все плохо! Меня отовсюду выгнали!»

«Кто?!»— тут же ответила та со смайлом с выпученными глазами.

«Я сама…»— горько вздохнула Ульяна и вытерла слезы, чтобы буквы на экране не расплывались.

«Я на встрече. Не могу говорить. Освобожусь через пару часов, наберу. Держись, казак, атаманом будешь!»

Ульяна покачала головой и сжала губы. На часах было десять вечера. Она знала, что еще больше расплачется в разговоре с Машей и потом не уснет, а за ночь успокоится, и завтра все будет иначе. Наверное…