- Почему ты не напишешь честно?

- Что, если я соглашусь, мой отец меня выпорет до костей? - изгибаю бровь, в красках представляя реакцию папы на мои фотографии на каком-нибудь плакате.

Тогда Саша выхватывает из моих рук мобильный, пишет: «Спасибо, мне не интересно». Ставит в конце точку и отправляет.

В ответ приходит: «Если передумаете, то позвоните по этому номеру».

- Поклонники одолевают? - спрашивает проходящая мимо Марта. - Как сороки, летят на блеск короны. Надень ее хоть на кого, тот же эффект будет.

- Модельные агентства, - отвечаю я. - А тебя нет? Второе место не котируется? Не знала, - пожимаю плечами.

- Меня тоже одолевают, - говорит в ответ Марта, но мы с Сашей уже не слушаем.

Я поправляю очки и массирую переносицу. На телефон падает новое сообщение. На этот раз от Любимой Маринки. Вздыхаю. Уже месяц мы с Тарасом не разговариваем, я крепко обиделась. И дело не в том, что он потребовал удалить фотографии. Наверное, мне и правда не стоило вести себя настолько вызывающе. Он ревнует. Но он мог бы преподнести свою мысль иначе.

Тарас одолевает меня звонками и завуалированными сообщениями. Конспирация по-прежнему у нас на первом месте.

Он утверждает, что не обзывал меня матерным словом, мне будто бы показалось. А я так быстро удалила те неприятные сообщения, что теперь уже и сама не уверена. Может, придумала себе? Это первая наша ссора за четыре года. Фотографии я действительно удалила, застеснявшись. Слишком много внимания от незнакомых людей, непривычно. В директ стали писать незнакомые мужчины, это показалось чересчур. А что они пишут под моими фотографиями в блогах, лучше вообще не читать! Со стыда сгореть можно.

Заходит преподаватель, его строгий голос вырывает меня из размышлений. Я сосредотачиваюсь на лекции, пишу торопливо конспект. Мы с Сашей сидим на первой парте, чтобы не упустить ни единого слова.

Когда через три часа я выхожу из корпуса, то замираю в счастливой панике. Тарас! Собственной персоной! С букетом цветов. В Москве!

Стоит поодаль, смотрит на меня и улыбается. Брови вместе свел, раскаивается. Покорно ждет, когда я его замечу. Конечно, замечу! Как иначе-то?

Как он нашел меня? Вот ненормальный! А улыбка уже растягивает губы. Я так сильно по нему соскучилась! Так сильно!!

Два дня пролетают на одном дыхании. Вчера мы с Тарасом прогуляли три часа, пили какао в кофейне и... целовались. И сегодня столько же. К сожалению, Тарасу уже пора улетать, он много работает у отца. Вырвался буквально на пару дней. Я проводила его до вокзала и поехала домой.

Пришлось пропустить учебу, чтобы провести с ним время. Бабушка по-прежнему держит руку на пульсе, завалиться домой поздно вечером без объяснений я не имею права. А Виолетта Степановна прекрасно знает мое расписание.

Настроение приподнятое, я даже целую диктатора в щеку. Тарас сказал мне столько приятных слов! Тысячу раз извинился за резкие требования и грубые слова. Мат я, по-видимому, и правда себе придумала. Я его понимаю. Он волнуется. Я здесь одна, еще и фотографируюсь на сцене. Он за тысячи километров и переживает.

- Отец звонил тебе? - спрашивает Виолетта Степановна. У нее явно хорошее настроение. Это отлично, значит, она не догадывается о моих тайных свиданиях.

- Нет, а должен был? Что-то случилось?

- Увидишь, - улыбается она. - Скоро всё узнаешь. Иди пока ужинать.

Пожимаю плечами.

Спустя пару часов странное поведение бабушки начинает меня беспокоить. Порхает вокруг меня, предлагает вместе чай попить третий раз за час. Смотрит как-то... странно. Словно я смертельно больна и она пытается запомнить меня до начала проявления симптомов — румяной и с блеском в глазах. Я даже очки пару раз протираю, не показалось ли.