Объяснив Аелле задачу, я дождался в ответ только одного вопроса:

– Обожаемый командир, а после того, как все закончится, я могу попытаться получить от этого храброго человека добрую дочь?

Задав вопрос энергооболочке, я получил ответ, что информация о личной жизни объекта в базе отсутствует. Либо это личной жизни как таковой и вовсе не существовало в природе, либо она была запрятана глубоко подальше от человеческих глаз.

– Ты можешь попытаться, Аелла, – сказал я, – но это дело будет только между вами двоими. Мне как личности безразлично, с кем ты будешь спать и от кого родишь ребенка. Но ты сама еще хорошенько подумай, так уж тебе нужно отцовство этого человека или лучше попытаться найти другую, более подходящую кандидатуру.

– Хорошо, обожаемый командир, я вас поняла, – с хмурым видом произнесла амазонка, – вы дурного не посоветуете, и я постараюсь сначала семь раз примериться и только потом открываться этому человеку. Но жизнь ему я сохраню непременно.

На этой оптимистической ноте переговоры закончились, и мы с Аеллой – одна нога здесь, другая там, – с вершины «высоты 203» отправились в казармы 5-го восточно-сибирского стрелкового полка. Кстати, временный штаб Кондратенко располагался там по причине того, что казармы злостно пустовали. Этот полк к настоящему моменту оказался почти полностью истреблен, сражаясь на самых сложных участках обороны, в том числе и на горе Высокой.

В казармах полка жизнь била ключом. Приходили и уходили офицеры, возглавляющие стягиваемые в ударную группировку подразделения, и просто разного рода доброхоты, мобилизовавшие себя на помощь святому делу. Во дворе у костров кучками грелись солдаты – и эта картина почем-то неприятно напомнила мне «революционное» кино о семнадцатом годе.

Внутри штаба в окружении генерала Кондратенко присутствовали не только уже знакомые генерал Ирман, инженер Рашевский и генерал Белый, но и иные, доселе неизвестные мне лица. Во-первых – рядом с Кондратенко стоял начальник центрального боевого участка генерал Горбатовский. Худенький такой старичок с аккуратной седой бородкой. И тем не менее, несмотря на свою субтильную внешность, у меня он определился как стратег класса А3. Не гений конечно, но надежная такая ломовая генеральская лошадка, которая в сложных условиях потянет дивизию, а в простых, когда на «той стороне» одни дилетанты – и корпус. Именно на участке генерала Горбатовского, в стык между первой и девятой пехотными дивизиями нанесет свой удар объединенная группа войск. Поэтому его участие в этом совещании оправданно и необходимо.

Во-вторых – тут же присутствовали двое подчиненных генерала Белого, артиллеристы: армянин полковник Тахателов и азербайджанец генерал-майор Мехмандаров. Оба герои, оба с начала осады на боевых позициях: Мехмандаров на правом фланге, а Тохателов в центре; оба контужены и оглохли от непрерывного грохота на батареях, а потому разговаривают на повышенных тонах, будто ругаются. Но своим чутьем бога войны я чувствую, что это не скандал, просто эти двое по-другому не умеют.

В-третьих – тут же, но чуть в стороне от «сапогов», стоят морские офицеры во главе с каперангом Эссеном: два капитана второго ранга, а остальные – лейтенанты и мичманы, быть может, главные действующие лица сегодняшнего дня. Вот где настоящие герои, сорвиголовы, лихие миноносники, артиллеристы и командиры минных транспортов, попивших немало кровушки у адмирала Того. Золотой, так сказать, фонд русского флота. И матросов (отнюдь не революционных) во дворе казарменного городка тоже более чем достаточно. И хоть я ни разу не моряк и в жизни не ступал на палубу боевого корабля, но с этими господами офицерами, в отличие от некоторых, я одной крови.