– Подойдите!

Тот приблизился, замерев в подобострастном поклоне.

– Чего изволите, госпожа?

– Отложи все это, я посоветуюсь с моим мужем, и к вечеру мы выкупим.

– Будем иметь удовольствие, госпожа, видеть вас в числе самых уважаемых покупателей.

Он перебрал колье и перстни, вопросительно посмотрел на госпожу.

– Мне кажется, здесь было три колье.

– Простите? – вспыхнула Сонька.

– Мне казалось, вы смотрели три колье и два перстня.

– То есть вы хотите сказать, что я украла?! – выкрикнула покупательница, отчего ее акцент еще больше усилился.

– Я этого не сказал, госпожа. Просто мне показалось.

– Есть русская поговорка: если кажется, надо креститься! – возмущенно произнесла Сонька и двинулась к выходу. – Ноги моей больше не будет в вашей паршивой лавке! – И сильно хлопнула входной дверью.

Продавец растерянно смотрел ей вслед, держа в руках два тяжелых колье и два дорогих перстня.

Вслед Соньке смотрел и господин в сюртуке.

Братья Фиксман привели свой дом в надлежащий порядок: стены были покрашены, полы начищены, по комнатам расставлена новая мебель.

В большой комнате сидели сами братья и еще пятеро мужчин разного возраста – от тридцати до шестидесяти лет. Угрюмые, недовольные, подозрительные.

Сонька стремительно вошла в комнату, осмотрела гостей и поинтересовалась:

– Чем недовольны, господа?

– Дурацкой сходкой, – процедил самый старший из них, с шрамом через все лицо, – Васька Лютый. – Чего хочешь, шкворка?

– Как ты меня назвал? – двинулась к нему девушка.

– А как тебя еще по-нашему величать? Ну, допустим, муся или метла.

– Еще как?

– Коза, ханша, ракля, шмоха.

Соня зло смотрела на вора.

– Не обращай внимания, Сонь, – попытался вмешаться Арон. – Он по-другому с бабьем не общается.

– Запомни, – Сонька не сводила с Васьки огромных черных глаз. – Меня зовут Соня. Соня, и больше никак. Все запомните!

– Сонька Золотая Ручка, да? – хмыкнул смазливый блондин, Сеня Ясный.

– Да, парень, именно Сонька Золотая Ручка.

– И чего от нас хочет Сонька Золотая Ручка? – поинтересовался Шарик, веселый и улыбчивый вор.

Соня полезла в карман юбки, достала толстую пачку рублевых купюр, положила на стол.

– Это мой первый взнос.

– На что? – удивился Арон.

– На поддержку воров.

– Не понял, – долговязый Тима Рыжий даже привстал. – Каких воров?

– Которые попали, допустим, в острог. Или в полицию. Мы должны думать о своих братьях, помогать им в тяжелых случаях.

– Это что ж, нам тоже должно отвалить тебе денежек? – ехидно спросил Васька Лютый.

– Не мне, сказала! Это должны быть наши общие деньги.

– Общак, да? – заржал Лева.

– Пусть будет общак, – согласилась Сонька.

– Хитра кобылка! – мотнул головой Сеня Ясный. – Дадим каждый, кто сможет, а она хвостом круть – и ищи свищи.

– Хорошо. – Сонька сгребла со стола свои деньги, сунула ему. – Пусть будут у тебя. Теперь ты – наш кассир.

– Не-е, – замахал тот руками и под общий смех заявил: – Чужое не беру. Тем более у воров.

Васька тяжело поднялся, двинулся к выходу.

– Мне б твоего мозгу… задницу намазать. – И уже от самой двери заключил: – Не на тех фраеров напала, Сонька. Мы не просто воры, мы воры питерские. Запомни это, пеструха.

– Смотри, – предупредила его вслед Соня, – попадешь в передрягу, сам явишься с протянутой рукой.

– Знай, Сонька, – приблизился к ней вплотную Степка Косой, – воры – народ вольный. И никакими деньгами, никаким общаком, как вы здесь с этими еврейчиками придумали, нас не купишь. Мы все друг за дружку, но главное – каждый за себя!

Воры ушли один за другим, в комнате остались лишь Арон и Лева. Молчали.