– Это феноменально, – прошептала один из наблюдателей, не отрывая взгляда от экранов. – Структуры, которые мозг создаёт за миллисекунды, столь детализированы, что, кажется, будто сам сюжет оживает, становясь для него реальностью.

Команда, затаив дыхание, продолжала следить за прогрессом сна, поражаясь скорости и точности, с которыми сознание Сергея достраивало каждую деталь.

Сергей медленно открыл глаза, и мягкий свет лаборатории заполнил его сознание, вытесняя образы сна. Ощущения сна ещё едва уловимо держались в его теле, но реальность возвращалась, наполняя его чувством облегчения и лёгкой усталости, словно он пережил глубокую, насыщенную ночь. Вокруг стояли специалисты, склонившиеся над мониторами, где графики его показателей ещё подрагивали, постепенно приходя в норму.

– Как себя чувствуете? – спросил Антон, наклоняясь ближе, чтобы уловить реакцию Сергея.

Сергей, медленно садясь, с интересом посмотрел на мерцающие на экране цифры и линии.

– Это было… поразительно, – проговорил он, ещё обдумывая все образы и детали, что так отчётливо казались реальными. – И что интересно, всё время я как бы краем глаза видел показатели… свою фазу сна, сердцебиение, уровни каких-то гормонов.

Антон с понимающей улыбкой кивнул.

– Верно. Это специальная функция для тестеров. Она позволяет оставаться частично осознанным, чтобы фиксировать свои реакции. Это своего рода ориентир, который помогает вам видеть, как реагирует ваше тело, как изменяются ощущения. Видеть показатели – это как маяк, чтобы вы осознавали границу между реальностью и сном, особенно в таких глубоких погружениях.

Сергей задумался, вспоминая, как его мозг будто оживал, подхватывая сюжет и выстраивая вокруг него целый мир, добавляя мельчайшие детали и ощущения. Он был поражён, насколько быстро сознание перестраивалось, погружаясь в этот искусственный мир.

– Получается, что мне был доступен и сам сон, и я видел, как моё тело на это реагирует, – медленно проговорил он. – Это как иметь полную картину, ощущать всё в реальном времени, но при этом понимать, что… что это не совсем правда.

– Именно, – подтвердил Антон, чуть наклоняя голову. – Как только вы видите свои показатели, вы осознаёте, что всё это – контролируемый эксперимент. Это помогает тестерам не увязнуть в слишком ярких эмоциях или глубоком сценарии. А ещё это позволяет нам отслеживать, как ваше тело адаптируется к разным стимулам и деталям сна.

Сергей с восхищением смотрел на данные, мерцающие на экране. Это была работа его собственного организма – набор цифр, графиков, но он видел в них воспоминания о солёном запахе моря, тени ветвей на пляже, теплоту песка. Всё было настолько реальным, что казалось, будто он ещё там, и только благодаря этим показателям он чувствовал себя защищённым, возвращённым в реальность.

– Фантастика, – пробормотал он, понимая, как тонко и продуманно здесь управляют гранями реальности и сна.

Сергей, всё ещё погружённый в размышления о пережитом, обернулся к Антону и спросил:

– Значит, мой модуль был просто неисправен? Он как-то… перегрузился, и поэтому сон стал таким глубоким?

Антон слегка улыбнулся и покачал головой.

– Нет, ваш модуль работает идеально. То, что вы испытали – это не результат поломки, а скорее редчайший феномен, который мы называем «гиперрезонансной активностью». По сути, это ваш мозг сам невероятно быстро подстроился к сюжету и начал достраивать детали с такой высокой степенью проработки, что сон стал почти неотличим от реальности.

Сергей задумался, а Антон, видя его интерес, продолжил: