— Вы же знаете, что я и обычную порцию доедаю только, когда очень голодная, — уголки губ тянутся вверх.

Как бы вкусно не готовил этот старичок, но его порции были такие большие, что за нас с мамой всегда доедали папа с сестрой.

Когда мужчина отходит, Итан с любопытством смотрит на меня.

— Вы знакомы? — его вопрос кажется риторическим, скорее, он хочет спросить, как мы познакомились.

— Меня тоже сюда часто приводил отец. Это было одним из любимых мест нашей семьи.

— И как мы раньше не встречались здесь? — он не сводит с меня глаз, когда мы садимся за стол друг напротив друга.

— Может встречались, просто не замечали? — пожимаю плечами и отвожу взгляд, осматриваясь.

Больно соскучилась по этому месту. И почему я раньше не додумалась прийти сюда одна? Сесть с Уилом и поговорить по душам? Он очень любил моего отца. Папа говорил, что мистер Вернер единственный, кто поддержал его в решении бросить всё ради мамы. Уверена, нам бы нашлось, что рассказать друг другу.

— Я заметил тебя в толпе, а здесь бы упустил из виду? — он улыбается, разглядывает меня и будто наслаждается, когда я начинаю смущаться.

— Ты мог быть в этот день с какой-нибудь длинноногой красоткой.

— Почему сразу длинноногой? — широко улыбаясь, он откидывается на спинку стула.

— Заметила по твоему портфолио, что ты питаешь слабость к таким, — отвечаю я с ехидством. — Или ты станешь это отрицать? -— приподнимаю бровь.

— Мне всегда казалось, что я питаю слабость к красивым женщинам. Но чтоб к длинным ногам, изволь. Слишком много слабостей было бы для одного человека, — смеётся.

— По-моему, для свободного мужчины они простительные.

— А для несвободного нет? — он скрещивает руки на груди, улыбается и вновь начинает изучать меня.

— Мне кажется, никому не понравилось бы, если бы её мужчина питал слабость к другим женщинам.

— Под слабостями, я скорее имею ввиду творческое влечение.

— Разве оно не может перетечь в нечто большее?

— Может, конечно, если не контролировать. А с этим у меня никогда не возникало проблем.

— Поверю тебе на слово, — тоже откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.

— Ты ревнивая?

— Наверное, — задумываюсь, пытаясь вспомнить хоть одну свою сцену ревности.

— Ты не знаешь?

— Я никогда не ревновала Лукаса. Он не давал повода.

— О, ёжик, для ревности не всегда нужен повод, — он продолжает улыбаться.

— А ты?

— Я собственник.

В голове вдруг мелькает сцена, как он рвёт и мечет от злости и ревности к любимой. И мне кажется, это выглядело бы в его исполнении привлекательно. Эта мысль заставляет меня сгорать со стыда.

— Тебя смутили мои слова?

— Нет-нет, — стараюсь стряхнуть этот бред из головы.

— В любом случае, я не прихожу сюда ни с кем, кроме мамы. Поэтому, тебя бы я заметил.

— А как же дядя?

— Наша связь давно оборвалась. Он женился и ушёл.

— Не понимаю, как это взаимосвязано.

— Это долгая и неприятная история. Но в любом случае, он был хорошим человеком.

Решаю не задавать больше вопросов, да к тому же, к нашему столу подходит мистер Вернер. Кладёт перед нами гирос, напитки и дополнительно мне — мой любимый салат.

– Ну что, Итан, ты всё-таки нашёл достойную избранницу, — довольно произносит мужчина, присаживаясь рядом с Майером.

Чувствую, как с новой силой начинают пылать мои щёки от смущения. Уил знал про Лукаса, даже был приглашён на нашу с ним свадьбу, а теперь я сижу перед ним с другим мужчиной, и он думает, что мы с ним пара. До чего неловко и неприятно.

Смотрю на Итана, в ожидании, когда опровергнет слова старика, и я смогу выдохнуть воздух, скопившийся за эти несколько секунд в лёгких.