Да нет же! Что за ерунда? Елисей не выглядел таким мерзавцем, которого она нарисовала в воображении. Конечно, она привыкла никому не доверять, но и он не народный артист Иннокентий Смоктуновский, чтобы так виртуозно притворяться.

Вел себя, как обычный подросток, а вовсе не наследник бизнес-империи. У тех, наверное, свои репетиторы имеются, уровнем покруче, ей не чета. Им столько платят, что это они домой к ученикам ходят, а не наоборот.

Или Протасов столь прогрессивен, что с детства приучает пасынка к простоте и демократичности? А на самом деле его к репетитору на личном авто привозят, и охрана потом у ее подъезда ждет…

Нет, об этом бы ей сообщила бдительная консьержка, она же старшая по подъезду. Все давно привыкли, что к ней ходят ученики, но такое шоу точно бы не пропустили и уже давно доложили.

Она снова взглянула на экран телефона: следующий ученик тоже безбожно опаздывал. Сговорились они все, что ли? В любом случае это знак. Ее не устроил результат беседы с неуважаемым Валерием Сергеевичем, который весьма некультурно прервал разговор. А ведь любому воспитанному человеку, знакомому с минимальными правилами этикета, известно: это должен сделать тот, кто позвонил. Придется отвлечь его от важных дел еще раз. И она решительно повторила набор последнего номера.

– Слушаю, – так же отрывисто бросил в трубку Протасов, опять не дождавшись гудков.

Он с телефоном вообще не расстается? Тогда странно, что не запомнил, кто ему звонил несколько минут назад, и ответил ей как в первый раз.

– Валерий Сергеевич, это снова я, – твердо проговорила она. – Репетитор Елисея по английскому языку.

– Снова вы? – удивился он. – Но я вам уже все объяснил. Остались какие-то вопросы по оплате? Готов компенсировать неудобства.

Да что же у него одна оплата в голове? Но, кажется, дело серьезное, если предлагает компенсировать.

– Вопросов по оплате нет, – торопливо сказала она, пока он не отключился. – Есть вопросы по Елисею.

– Какие по нему могут быть вопросы? – раздраженно переспросил тот.

– Где он? С ним все в порядке?

– Разумеется, с ним все в порядке. А где он – вас, кажется, не должно касаться.

– Да, конечно, – смешалась она от такого напора.

– Это все? – саркастически осведомился Протасов. – Или вас что-то еще интересует, Василиса Андреевна?

Похоже, она ошибалась по-крупному. Он не только не забыл о ней и ее странном звонке, но за прошедшие несколько минут поднял документы и установил имя-отчество. Что еще он о ней знает? С такими связями и возможностями ничего не стоит раскопать и то, что она все это время тщательно пыталась скрыть.

– Нет, спасибо, – выдавила она. – До свидания.

Валерий Сергеевич не счел нужным прощаться – вежливость заменили короткие гудки. Послушав их словно в ожидании, что в трубке снова возникнет голос ее хамоватого абонента, она наконец нажала на отбой.

Нет, Елисей Царевич, что-то с тобой не так. И она обязательно выяснит, что именно…

Сначала он заметил, как погас огонек камеры, и только потом появился новый посетитель. На этот раз не было никаких разговоров и прикосновений. Жгут привычно перетянул руку повыше локтя, в вену почти неощутимо вошла игла – парень явно был медбратом высокого класса.

Что происходит, зачем его снова отключают? Он недавно очнулся после очередного забытья и, против ожиданий, после инъекции остался в сознании. Почувствовал, как расслабляются вечно напряженные мышцы, разворачиваются скрученные суставы и предательски замедляются мысли. Только тогда он ощутил нечто наподобие страха и беспокойства, но неуверенно и слабо, эмоции быстро улеглись. Когда-то это пугало его сильнее, чем пытки, но сейчас все ощущения притупились. Какая разница, что с ним еще хотят сделать? Чем это лучше или хуже всего того, что уже довелось испытать?