Обратимся теперь к «Резолюции № 1» (27).

Во время встреч с Н. Д. Виткевичем я трижды просил его раскрыть содержание этого документа и объяснить, почему он так странно назывался, всякий раз Николай Дмитриевич искусно уходил от ответа (28). Более «откровенным» в этом отношении оказался А. И. Солженицын:

«…Я, – утверждает он, – не считаю себя невинной жертвой, по тем меркам. Я действительно к моменту ареста пришел к весьма уничтожающему мнению о Сталине, и даже с моим другом, однодельцем, мы составили такой письменный документ о необходимости смены государственного строя в Советском Союзе» (29).

«“Резолюция” эта, – читаем мы в «Архипелаге», – была – энергичная сжатая критика всей системы обмана и угнетения в нашей стране» (30). Раскрывая характер этой критики, Александр Исаевич уточнял, что советская система характеризовалась в названном документе как феодальная (31). А затем «Резолюция № 1», «как прилично в политической программе, набрасывала, чем государственную жизнь исправить» (32). К сожалению, ни Н. Д. Виткевич, ни А. И. Солженицын не раскрыли конкретное содержание своей программы «исправления» «государственной жизни» (33). Далее, если верить А. И. Солженицыну, в «Резолюции» говорилось: «Наша задача такая: определение момента перехода к действию и нанесение решительного удара по послевоенной реакционной идеологической надстройке» (34). Завершалась «Резолюция» словами: «Выполнение всех этих задач невозможно без организации» (35).

«Даже безо всякой следовательской натяжки, – резюмирует А. И. Солженицын, – это был документ, зарождающий новую партию. А к тому прилегали и фразы переписки – как после победы мы будем вести «войну после вой ны» (36).

Когда же Александр Исаевич осознал порочность советской политической системы, пришел к убеждению о необходимости борьбы с нею и оказался морально готов к ней? Некоторое представление на этот счет, казалось бы, дает одно из его писем, адресованных Н. А. Решетовской в конце 1944 – начале 1945 гг.:

«С удивлением, – писал он, – обнаруживаю, каким переломным оказался для меня истекший 26-й год жизни… Все изменения, которые накапливались во мне конец 41-го, 42-й и 43-й год – все они с беспощадной отчетливостью вскрылись в 44-м. Кроме ленинизма и желания всю жизнь отдать за него – все, что было дорого мне в 41-м или ниспровергнуто и – не хочется понимать или переосмыслено по-новому» (37).

Если верить этому письму, получается, что решающее значение в переоценке ценностей имел для А. И. Солженицына 1944 г. Между тем, по его же собственному свидетельству, «Резолюция № 1» появилась на свет уже 2 января 1944 г., т. е. до пересмотра Александром Исаевичем своих прежних взглядов (38).

Но дело не только в этом. Та борьба, на путь которой якобы встал автор этого документа, требовала от него не только осознания, что созданная к началу войны советская система не имела никакого отношения к социализму, не только стремления к переустройству общества на более гуманных и справедливых началах, но и совершенно исключительных моральных качеств, прежде всего готовности к самопожертвованию.

Обладал всем этим наш герой?

Чтобы получить ответ на этот вопрос, вспомним, как в студенческие годы он, клянясь в верности советской власти и ленинизму, пытался уклониться от военной службы, причем таким способом, на который решится не каждый, вспомним, как он надеялся пересидеть войну в обозе, как, будучи курсантом, со страхом думал о возможности попасть под Сталинград, а, став командиром батареи, вел себя с подчиненными как самодур, стремясь выслужиться, бросал людей под пули, создал на батарее собственную гауптвахту, вспомним «Прусские ночи».