«Здесь живёт любовь», —следует вырезать на дощечке и прибить над входом в землянку. Лесной дух будет с этим согласен. Разные бывают люди: и хорошие, и плохие, но семейка в этом крохотном райском уголке большой земли – в корне добрые, никому вреда не наносят. Зверей, конечно, убивают, но питаться-то всем надо. Человек – он, если правильно разобраться, тоже хищник, любит грабить и охоч до мяса. Да будет прощён, пока не злобствует и делает это исключительно из нужды.
Если на то пошло: лесной дух – при условии, что таковой имелся (конечно имелся – лес ведь тоже живой, и называя его модным словом «экосистема», можно назвать и более древним именем), – уже вдосталь испытал эту горсточку людей. Он являлся во всех доступных ему обликах: и волком оборачивался, и медведем, и кабаном, и лосем, и рысью. И каждый раз был либо побеждён, лишившись шкуры, либо прогнан прочь с нагоняем. Вероятно, он уже подумывал, а не вселиться ли в одного из этих храбрых существ таинственным способом, о котором только лесные духи ведают? Незримым, заглядывал днём сквозь открытую дверь землянки и присматривался – в кого из них. Сумрачно внутри – окон нет, а брызг света, которые падают сквозь щели в крыше, недостаточно для того, чтобы снаружи всё хорошо разглядеть. Вот дверь и держат открытой, пока светло.
А зайти боязно. Юркнешь мышью, поскребёшь лапкой или пискнешь ненароком – заметят, прибьют и выбросят подальше непрошеного воришку. Ещё одна беда: держат заклятого врага у себя как домашнего зверя – огонь. Тот шипит в своём уголке на привязи, трещит и урчит – предупреждает. Даже это чудовище победить и приручить смогли. Как бы не вырвался! Что для людей смертоносные войны промеж собой, где гибнут все без разбора – то для леса схватка с пожаром. Огонь никого не пожалеет и будет пожирать всё подряд, пока не насытит своё огромное брюхо. Если войдёт в раж, о помощи молить придётся только родителя – солнце, дабы оно нагнало туч и укротило дождём своё невоспитанное дитя.
Так и топчется годами лесной дух вокруг маленькой неприступной крепости, вечерами за запертой дверью подслушивает, о чём люди друг другу рассказывают, ветерком взволнованно сопит в щели. Птицей на крыше через отдушины одним глазиком тайком заглядывает: что там делают увлечённо? Водит носом: что варят с предвкушением?
Перед очагом сидит девушка и медленно помешивает похлёбку в котелке. По росту она уже взрослая, в ней без труда угадывается некая строгость и хозяйственность. Знаком здешний лесовик с этой стройной девицей, сколько раз уже пересекались на тропках (стыдно признаться, но и в озере совершенно нагой неоднократно видел знойными, летними вечерами; заглядывался, натужно поскрипывая тихонько старыми сучьями в чаще, и возбуждённо шептал себе листвой – чем не русалка?). Мастерица на все руки: и лук со стрелами сделает, и дичь подстрелит, и сытный обед сварит, и одежду из шкуры сошьёт. Всё самое лучшее от своих родителей унаследовала. Прямо загляденье.
Может, в неё вселиться? Пусть будет владычицей и хранительницей лесов: от одних дальних гор до других. Медведи и волки на поклон ходить будут, дань у дверей оставлять, чтобы их самих всех на шкуры не пустила. Надо будет как-то выманить её ночью на прогулку под полной луной и поговорить наедине с глазу на глаз, предложение серьёзное сделать. Авось согласится.
Сидя перед огнём, девушка делает своё нехитрое дело, сосредоточенно думая о чём-то своём. Глаза слегка прищурены, губы поджаты. …А этот прожжённый бандюк (ух! Знай и блюди своё место, иначе вовсе упрячут в темницу-печь и заставят пуще прежнего каторжить!), нагло смотрит ей в лицо, глазки пылкие бесстыже строит, в уши что-то жарко шепчет. Так и норовит заодно запустить жадные ручища в длинные волосы. Соблазняет своим предложением. Ревнивец. Каждый раз вспыхивает, допытываясь, где так долго гуляла – и с кем, не с другим ли? – а толку никакого: она всё-равно уходит, заставляя его тоскливо остывать. И волосы ленточками подвязывает, переплетая между собой. Обоим ухажёрам в досаду: ни одному прядь случайно в пасть со лба для обжигающих поцелуев не падёт, ни другому на ветвистые лапы ветром на охоте не нацепит.