Шурша колесами по мелким камешкам, автомобиль въехал под неуверенно поднявшийся шлагбаум и остановился на тускло освещенной площадке. К ним вразвалочку направлялся грузный мужик в очень странной одежде. Домотканые штаны причудливо сочетались с модной лет двадцать назад черной кожанкой, расшитой золотом.

Поля вышла из машины, обошла ее и встала так, чтобы закрыть собой сидевшего внутри Даню.

— Ты чего забыла тут, Поль? — гулко спросил мужик. — Мы тебя только в четверг ждали.

— Личная доставка от князя в Лунноярск, — она похлопала ладонью по машине. — По спецпропуску, Горыч.

— Плевать на князя, — непочтительно цыкнул он.

— Доплюешься, — беззлобно хмыкнула она, — перекроют вам опять поставку товаров, так тебя свои же раскатают. Просто дай мне проехать.

Она протянула ему черный квиток, который при тусклом свете сверкнул янтарным проблеском.

Он проигнорировал квиток, попытавшись заглянуть внутрь.

Тут — Даня от изумления заморгал — Поля бестрепетно схватила огромного мужика за ухо и оттащила подальше от машины.

Ополоумела девка?

— Я же тебе сразу сказала, — выговаривала она при этом своим совсем не строгим певучим голосом, — личная доставка от князя. Я же тебе спецпропуск предъявила. Вот чего тебе все время неймется-то?

— Не трожь ухо, — гаркнул он и как-то бережно отцепил ее от себя. Обнял за плечи, отчего Дане на минуту показалось, что Поля вот-вот рухнет под таким весом. — Доставка так доставка. Пропуск так пропуск. Ухо тут при чем?

— Ни при чем, — согласилась она покладисто. — Так я поехала, Горыч?

— Когда обратно-то, Поль? — спросил он совсем другим, мирным голосом. — Мне бы двоюродному дядюшке сыр передать в Причудинск, а, Поль? И кое-что еще по мелочи. Твоя Женя Петровна пропустила бы, а? По-свойски?

— Знаю я твои мелочи, — вздохнула она. — Серебро и меха без пошлины, ага?

— Да тише ты, — он торопливо закрыл ей рот. — Ну, Поль?

Она вывернулась из его рук.

— Готовь свою посылку к среде, Горыч, — согласилась она, направляясь к машине, — попробую докинуть до Причудинска. Все, пока, предупреди своих бойцов, чтобы не досматривали.

— Да все мои бойцы разбежались до четверга! Один я тут и кукую, как сыч.

— Сычи не кукуют, — наставительно заметила она и, махнув ему на прощание, села на водительское сиденье.

— Думаешь, он не заметил, что внутри человек? — спросил Даня, когда они выехали с огороженной территории. Свет фар выхватывал из темноты фрагменты каменистой узкой дороги, а больше ничего и не видно было.

— А и заметил, так что с того. У Горыча свои дела, у меня свои, — Поля притормозила. — Перебирайся вперед, не люблю, когда кто-то маячит за спиной.

— Так решетка же, — Даня едва не упал, ноги еще не до конца проснулись. Спотыкаясь, он вышел из машины, преодолел крохотное расстояние и рухнул рядом на переднее сиденье.

— Других автомобилей здесь не встретишь, — сообщила Поля, трогаясь. — Бензин давным-давно закончился. Я пригнала несколько бензовозов, но топливо в первую очередь ушло в Златополье, чтобы запустить тракторы.

— На нас же не нападут, чтобы забрать машину?

— Никто в здешних местах меня и пальцем не тронет. Я могу остановиться в любом доме, и каждый житель Верхогорья поделится со мной едой и уложит спать на самой лучшей кровати.

— Тут вот какое дело, — Даня помялся, прежде чем подступиться к этому разговору. Он не знал, насколько Поля предана князю, но беседа о контрабанде оставляла шанс на то, что она все же способна на непослушание. — Мне как бы не очень надо в Лунноярск. Вернее, очень не надо.

— А, — она, кажется, не удивилась. — И куда же тогда?