— Да что ты говоришь, Бланка! Я готов хоть сейчас внести оплату за три бочонка разносола, — мужчина до этого стоящий к нам спиной резво ворвался в беседу. И чтобы мы поняли насколько он серьёзен достал увесистый мешочек с монетами.

— Нордон? — хозяйка удивилась, наверное, не самый щедрый покупатель или, наоборот, берёт много и можно хорошо заработать.

— Да за такие соленья мне и тридцать таланов сверху не жаль. И если вы, многоуважаемая госпожа управляющая, хотите можем договорчик составить, — он поправил маленькие очки на переносице.

— А я хочу многоуважаемый господин Нордон, — мои губы расцвели в широкой улыбке.

А что теряться, когда деньги сами плывут в руки?

— Госпожа, — Бланка едва не плакала. — А как же…

— А с вами мы продолжаем дела делать, Бланка, господин Нордон будет для личных нужд брать. А на торговлю только с вами. За двадцать пять сверху, да? — хозяйке деваться было некуда и она кивнув пошла за бумагой оформлять договор поставки.

От Бланки я вышла в приподнятом настроении, а ну-ка такое дельце провернуть. И всё благодаря господину Нордону, как же он вовремя оказался в лавке. Со счастливой улыбкой я вошла к галантерейщику.

Просторный зал утопал в самых разнообразных тканях, лентах, нитках. Отдельно были полки с готовыми изделиями: зонтики, перчатки, сумки и веера. Сегодня меня интересовали ткани. Много ткани. Бальная зала и холл нуждались в портьерах и гардинах. Впрочем, холл может побыть только с гардинами. Пока. В конце концов, кто смотрит на окна в холле? Никто или женщины. Мы всегда всё рассматриваем, каждую мелочь, каждый нюанс, оттенки, материалы и так далее.

Будут ли у меня в гостях женщины? Определённо. Сын растёт, через пару лет надо будет представить его обществу. А за эти пару лет я должна успеть привести в порядок поместье и примыкающую территорию.

— Чем могу служить, госпожа? — тонкий как иголка хозяин лавки подскочил ко мне, словно я собираюсь убегать.

— Здравствуйте, господин Шарц. Мне нужен белоснежный тюль и портьеры…

— Ваш ремонт движется?

— Да, потихоньку, — я и рада, что он идёт и грущу, что медленно. Мало того, что работники не очень-то и спешат, так ещё и гниль подсунули.

— Пойдёмте, мне буквально вчера привезли изумительный тюль. Всего двадцать таланов за длину. Уверен, он идеально вам подойдёт. Такого удивительного морозного цвета вы никогда не видели.

— И цен то же.

— Ну, что же вы хотите это ажурская работа, — он всплеснул тонкими руками, показывая множество приколотых булавок по низу манжет. Господин Шарц «болел» своим делом, он не только торговал готовым товаром, но и с удовольствием шил сам. — А они лучшие в своём деле.

— Это да, но…

— Какую комнату «приодеть» решили?

— Бальную залу и холл, — я судорожно пыталась подсчитать итоговую сумму и понимала, что таких цифр не знаю.

— О-о-о, в бальную залу исключительно ажурский тюль! Поверьте, ваш хозяин будет благодарен.

В этом я по понятным причинам сильно сомневалась. Но я это делаю для себя и сына, а Марк … пусть катится к чёрту! Я так на него зла, что вспоминать не хочу. И не вспоминала бы, если б не напоминали.

— Вы только посмотрите, как он играет на свете, — мужчина расправил тончайшую ткань, поднёс к окну, показывая игру света. Он искрился и переливался, словно снег на солнце. Мне отчаянно хотелось именно это чудо хотя бы в бальную залу. — А портьеры обязательно берите вот эти …

Мужчина перекинул мне в руки тюль, а сам убежал, чтобы вернуться с рулоном.

— Тёмно—вишнёвые аторские, — ловкие пальцы расправили ткань показывая изящный рисунок. — Вы посмотрите как он играет при свете. И если вы скажете, что это не идеальная пара, то вы ничего не понимаете в красоте!