– Дорогая тетушка, вы крадете у нас время, – раздраженно произнес Его Величество.

– Позвольте украсть у вас еще несколько минут, – уже без тени улыбки произнесла герцогиня. – Вы не можете не понимать, как любой женщине неприятно слышать о том, что с ней что-то не в порядке, особенно когда она приложила немало стараний перед тем, как покинуть свои покои. И вот теперь, глядя на баронессу, скажите, что вам в ней пришлось не по нраву? Ее наряд? Так мне есть что ответить. Когда вы вернетесь, ваши спутницы, как и дамы на поляне, будут покрыты испариной, они будут страдать от жары, потому что сегодня чудеснейший день. Так почему же мы не могли облегчить себе жизнь и надеть легкие платья. Мы предпочитаем быть красивыми и пахнуть так же, а не потом, уж простите за прямоту, как взмыленные лошади. И разве же Шанриз не мила в этом белоснежном платье? Ответьте же, дорогой племянник. Как вы находите баронессу?

– Баронесса очаровательна, – ровно ответил государь. – И волосы уложены недурно. Пожалуй, я соглашусь с вами. Это всё, дорогая тетушка?

– Так нам ехать переодеваться, или вы позволите остаться нам женщинами, очаровательными в своей простоте и скромности?

– Оставайтесь, – отмахнулся король. – Вы и так отняли у нас время, а мне вовсе не хочется, чтобы ваша ватага преследовала нас, желая спорить и дальше.

– Мои нижайшие извинения, Ваше Величество, – приложив ладонь к груди, склонила голову герцогиня. – Боги с вами, государь.

Он кивнул и бросил на меня еще один взгляд. А я, ощутив дуновение ветра, не стала сдерживаться и улыбнулась:

– Хэлл уже здесь, Ваше Величество.

– Что вы хотите этим сказать, баронесса? – заинтересовался государь.

– Его скакун так быстр, Ваше Величество, нельзя упускать его, – я взглянула ему в глаза. – Вам стоит поспешить, Хэлл не терпит промедления.

– Стало быть, мы более не станем рисковать удачей, – губы короля едва заметно тронула улыбка. – Вперед! – крикнул он, и кавалькада, дав государю обогнать их, сорвалась с места, а мы остались стоять, глядя им вслед.

И как только всадники сильно удалились, герцогиня рассмеялась. Ее смех был легкий и заразительный, и все-таки я услышала в нем издевательскую нотку. Наверное, именно она и не позволила мне рассмеяться вместе с ее светлостью. Я просто улыбнулась, чтобы поддержать мою покровительницу. Она обернулась ко мне и сверкнула ответной улыбкой.

– Как же славно! – воскликнула герцогиня. – Как же замечательно! Но вы ведь слышали, как гавкнула графиня? – Она обернулась к фрейлинам, а после посмотрела на меня и серьезно добавила: – Готовьтесь, дитя мое. Это уже не пристрелка, игра набирает ход. Пока они наблюдали, но то, что Серпина позволила себе открыть рот и пройтись по вам, это означает, что вас признали соперницей. Интерес государя к вам уловить несложно. И пусть он опять был не на моей стороне, все-таки оказался благосклонен. А эта ваша последняя фраза… Это восхитительно! – вновь воскликнула ее светлость и велела: – На поляну. Шагом, нам спешить уже некуда, – и где-то рядом вознесла хвалу богам Керсти, правда, шепотом, но я услышала.

На поляне нас ждали, и ждали с нетерпением. Бравый галоп, в котором мы промчались мимо, не оставил равнодушных. И когда наша кавалькада въезжала на поляну, взгляды придворных и слуг уже привычно были прикованы к нам. Лакеи и два наших грума поспешили помочь фрейлинам спуститься, как только поводья были натянуты. Герцогине помог всё тот же граф Экус, успевший добраться до поляны, пока мы устраивали погоню за королем. Его сиятельство, как и другие мужчины, в числе которых был и мой дядя, в охоте не участвовали.