Кажется, здесь еда – эта та печка, от которой все танцуют.

Отдав дань главному генуэзскому ритуалу, можно наконец-то выпить и кофе.

Если вы хотите вести себя как итальянцы – то кофе надо пить стоя. Ну, хотя бы потому, что сидя – на 20 чентезимо дороже.

Хотя главная причина – совсем другая: правильные кофейни – это те, где нет официантов, есть только хозяин за стойкой. Кстати, с ним надо поздороваться, узнать его имя и обязательно завести дружбу.

Бар[3] около дома – это маленький клуб для тех, кто живет в квартале. Большинство баров-кафе – старые, вросшие первыми этажами в культурный слой, с винтовыми лесенками и туалетом в подвале или в каком-то подозрительном скворечнике на втором этаже. Некоторые новые кафе пытаются заманить к себе туристов и – о боже! – разрешают им пить капучино во второй половине дня (смертный грех, ужас, ужас). На этих смотрят с подозрением, презрительно называют их «предпринимателями» и всячески не замечают.

А бар «sotto casa» станет родным на второй день – где бы ты ни был, в любом уголке Италии; там тебя расспросят, утешат, расскажут последние новости, выяснят, что ты любишь, и будут ставить перед тобой именно твой кофе (который ты всегда пьешь), как только ты облокотишься на прилавок. Если есть желание, то можно завести беседу – всё равно кофе все пьют по утрам в одно и то же время, как на дежурстве, так что завтра ты увидишь здесь всё тех же людей: постаревшую даму с собачкой, двух смешливых девчонок перед лекциями, цветочника с другой стороны улицы – он потом сделает тебе скидку, и мускулистого типа в розовом галстуке (лучше не спрашивать его, кто он таков, а то придется потом с ним всю жизнь разговаривать, или менять удобное для тебя время утреннего кофе).

Тебе скажут: «чао, белла», если ты девочка. Тебя обязательно спросят о футболе, если ты мальчик. Даже если ты не говоришь на итальянском, тебе поулыбаются и покивают.

А дальше начнется рабочий день.

Но этим утром уже была фокачча, и кофе, и прогулка, и улыбки, – и день полетел воздушным змеем. Летит? Сверкает? Так ведь этого же мы и хотели.

Всю жизнь я танцевала ритуальные танцы с разными подходящими и не подходящими мне партнерами. Один раз пойду, другой откажусь, в прошлый раз я была в джинсах, на следующий нужно провокационное платье – значит, надо срочно изобрести повод, чтобы такое платье надеть. Я ему уже два раза звонила сама – теперь надо ждать его звонка! (Хорошо, что сейчас есть мобильные, – а каково было «ждать звонка» у обычного домашнего телефона?)

На днях Сандро, мечтательно улыбаясь, вспоминал, как я была одета, когда мы с ним работали в Москве на фестивале.

– Ты имеешь в виду, когда мы познакомились, Сашенька?

– Ну да, когда познакомились, и потом, когда мы работали – сколько? Десять дней? Или больше? Я помню, у тебя был небесно-голубой пиджак, такой длинный, и светлые джинсы.

Сначала я вспомнила свой любимый голубой пиджак. А потом с ужасом осознала, что при встрече с мужчиной моей жизни я действительно – десять – дней – подряд – ходила – в одном – и том же. Только майки меняла. Наверное. Совершенно не помню.

А помню я только, с каким трудом отклеивала себя от постели по утрам после четырех или пяти часов сна, как повторяла себе, что, когда закончится этот проект, потом будет еще всего один, самый простой, и всё закончится, и можно будет выспаться и хотя бы два-три дня ничего не делать.